Таблица лидеров

И это всё – о нем, или Самый известный иеродиакон России Памяти иеродиакона Илиодора (Гайриянца) Ольга Рожнёва Иеродиакон Илиодор Друзья мои, ушел от нас наш дорогой отец Илиодор. Ушел 26 октября – на Иверскую, чтобы воскликнуть теперь уже у Престола Божия слова благодарности Той, Кого он так любил и почитал всю свою монашескую жизнь: – Радуйся, благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая! Вот уже и девятый день прошел, а все кажется: зайдешь в Оптину, а отец Илиодор там: акафисты читает, хвалу Пресвятой Богородице возносит, и вокруг него, как обычно, – паломники, духовные чада… И это всё – о нем. «Моя бабушка Мария вымолила весь наш род» Отец Илиодор, в миру Юрий Гайриянц, родился в Баку 23 июня 1947 года. Его мама Евгения была в то время офицером – старшим лейтенантом, служила в управлении, в политическом отделе. В 1947 году в Советском Союзе декретный отпуск давали на 35 дней до родов и 28 дней после родов. То есть когда ребенку исполнялось 28 дней – матери нужно было выходить на работу. За прогул, опоздание (более чем на 20 минут считалось уже прогулом) или самовольный уход с работы с 1940 по 1951 год следовала уголовная ответственность. Запрещалось также самовольное увольнение и переход на другое место работы без разрешения начальника или командира: время было послевоенное, суровое. Бедная молодая женщина, мама Юры, разрывалась между младенцем и службой. Помогала соседка, да что с чужого человека взять: лишний раз не подойдет к ребенку. К счастью, приехала мама Евгении – глубоко верующая бабушка Мария, о которой позднее отец Илиодор говорил: «Она вымолила весь наш род». Первым делом бабушка понесла слабенького двухмесячного внука в церковь и окрестила его в честь великомученика Георгия Победоносца. Затем села на поезд и увезла внука с собой – в Кизляр, небольшой городок, основанный в 1735 году как русская крепость на берегу реки Старый Терек. Жили здесь в 1947 году около 25 тысяч человек: большей частью – русские и терские казаки, а также аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, армяне… Жили они после войны бедно, большая часть домов – деревянные, саманные и турлучные (стены дома из шестов, переплетенных лозой или хворостом и обмазанных глиной), а кирпичные дома – только в центре города. Электричество имелось в учреждениях, население же электрическим светом почти не пользовалось. Вода – из колодца, для тепла – печка. В городе действовали пять школ, а в бывшем женском монастыре размещалась районная больница. Вот таким был городок детства отца Илиодора. https://pravoslavie.ru/135140.html

Тело мертво, но вдруг, на его лице проступает улыбка. В видео представлены четыре праведника православной церкви, чьи улыбки вечности были запечатлены на фото. Чему они улыбаются, нам остается только гадать. Иеромонах Серафим Роуз. Старец схимонах Иосиф Ватопедский Схииеродиакон Александр Схимонахиня Евпроксия

В одной книге, от которой не ожидал никаких чудес, вдруг встретил рассказ об одной схимонахине. Когда она не была схимонахиней, в войну, однажды к ней пришли три странника и попросили есть. И она отдала горбушку хлеба, ужин всей ее семьи - все, что имела. Со следующего дня мiроздание в ее дворе изменилось - один столб в заборе стал "плодоносить". Каждое утро она на нем находила теплую булку.

И напоследок вам ещё слова Спасителя, опровергающие сказанное вами: "Не вы Меня избрали, а Я вас избрал" (Ин. 15:16), и "так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Мф. 20:28). Что ещё раз подтверждает: вы самозванец, не разбирающийся в религиях и с комплексом мессии. Помоги вам Истинный Бог наш — Иисус Христос — понять это и принести Ему покаяние до смерти!

«Авва Илиодор» Солнце закатилось на рассвете, Сердце издало последний стук. Пролетела новость по планете, Руки отпустили старый плуг. Твёрдой почвы он взрыхлил не мало, И слезами всю её пролил. Пришёл день и пахаря не стало, С лихвой в почву семя насадил. Сеял щедро в поле, при дороге. Сеял даже в почве из камней. Больше не пройдут по полю ноги, Не отвёл Господь на это дней. В небо устремилась колесница, Из палаты забрала гонца. С лёгкостью как будто это птица, Унесла родного нам отца. Словом не опишешь всей утраты, Колесницы нам не развернуть. Был алмаз, мы были с ним богаты. Камни с душ умел отец столкнуть. Что же нам в итоге остаётся? Ведь отец учил не унывать! И пока в нас сердце ещё бьётся Его семя будем поливать! Час придёт и нам уйти к ответу. Все уйдём, всему тут есть конец. Будем жить по отчему совету. Верю, дал Господь ему венец! (Georgiy, 28.10.2020г.)

КАК Я ПЕРЕСТАЛ ЧИТАТЬ ЕВАНГЕЛИЕ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО (рассказ священника). "Во время моего начального монашеского служения в Донском монастыре Москвы был такой период, когда я перестал читать Евангелие. Работы у меня тогда было очень много, и не хватало времени, чтобы, сосредоточившись, открыть Священное Писание, погрузиться в смысл слов. Я не придавал этому большого значения, а просто продолжал выполнять послушания, работал с четырех утра и до самого позднего вечера. Никаких внешних изменений не происходило, но я постепенно начал замечать, что меня всё больше и больше тяготит чувство сильной духовной и телесной усталости, которое не мог «скинуть» ни сном, ни едой, ни отдыхом. Я засыпал и просыпался, ходил на братские службы, трудился, но ощущение, что кто-то будто впился в шею и сосет из меня все силы, не покидало. Я хожу — ноги подгибаются, сажусь за руль — руки трясутся. Тело и душа истощались с каждым днем, а я всё не мог понять причину. Однажды в таком состоянии я пришёл в кабинет наместника, отца Агафодора, чтобы обсудить некоторые трудовые вопросы. Он, как человек проницательный, чуть только я начал разговор, спрашивает меня: «Что с тобой происходит?» Я уже практически обессиленным голосом, тихо отвечаю: «Не знаю… Плохо мне что-то, тяжело». Он остановил на мне пристальный взгляд, словно за пару секунд смог разглядеть мою душу и найти источник болезни, и неожиданно задал вопрос: «А ты Евангелие давно читал?» Я стал вспоминать: действительно, я перестал читать Евангелие. Каким образом это могло произойти? Как давно я живу без главной духовной пищи? Начал вспоминать и с ужасом обнаружил, что не помню, когда последний раз брал в руки книгу. С сильнейшим внутренним волнением я прибежал в келью, схватил Евангелие и стал читать. Открыл его и, как умирающий от жажды человек, читал и читал, читал и читал… Удивительное впечатление: чем больше я прочитывал, тем острее чувствовал, что мне становится лучше. Зубы, впившиеся в шею и высасывающие мои силы, постепенно разжимались, дышалось свободнее. С каждой новой главой (а я прочел разом около десяти) становилось всё легче и легче. Я перелистывал страницу за страницей, пока не понял, что полностью освободился от недуга. Чувство угнетенности прошло. Порабощение, в котором я находился всё то время, стало для меня большим уроком, который не нужно повторять дважды. С тех пор я прочитываю 365 глав в году — то есть читаю по главе каждое утро. Человек состоит из двух частей — души и тела. Плоть мы свою насыщаем, а душа остается голодной. Главная пища для души — Евангелие. Свой сотовый телефон мы не забываем с вечера зарядить, а про душу забываем. При чтении Евангелия мы получаем благодать. С утра прочли главу — благодать на целый день. И день пойдет совсем по-другому — с благодатью. Еще будем размышлять о прочитанном, а что-то будет из этого и сбываться, хотя Евангелие — не гадательная книга. Это книга жизни, по которой должен жить каждый христианин. Мы порой даже не задумываемся, какая великая сила сокрыта в этой книге. Если бы мы хоть раз увидели, как дьявол шарахается, как от огня, когда мы берем в руки Евангелие, мы бы прижали его к себе и никогда не отпускали. Для моего духовника, архимандрита Кирилла (Павлова), Евангелие всегда было на первом месте: он нашел его в развалинах Сталинграда во время Великой Отечественной и прошел с ним всю войну. Вот и мне, но уже значительно позже, пришлось побывать на поле своего боя, чтобы понять: без Евангелия не победить". (Игумен Алипий Животиков).

«У ног Царицы Пресвятой» В саду Царицы Пресвятой, Агни Парфене зазвучало. А голосище пел такой, Что все деревья закачало. Утихло мигом всё вокруг, Лишь только песня эта льётся. Его не стало с нами вдруг, Он никогда к нам не вернётся. Но связь меж нами не порвать, Молитвы он за нас возносит. Он умоляет Деву Мать, Илиодор детей не бросит. В саду Царицы Пресвятой, Агни Парфене поёт Авва! У ног Её нашёл покой, За всё тебе наш Боже слава!!! (Georgiy, 02.11.2020) «Портрет отца в букете роз» Со всех концов стекались дети, Людской поток шёл без конца. Портрет стоит из роз в букете, Прощаться к гробу шли отца. Людей не счесть, их просто море. Нас много кто осиротел. На небе радость, у нас горе. Спешить никто тут не хотел. Стояли все глотая слёзы, Не мало тех, кто не скрывал. С сердец не вынуть нам занозы, Вот час прощаться наступал. В саду Царицы Пресвятой, Акафист вечно будет литься. Отец нашёл себе покой, За чад где будет он молиться. У ног самой Царицы нашей, Агни Парфене он поёт. И как обычно к Святой Чаше, Детей скорее всех зовёт. Со всех концов стекутся дети, Поток сей будет без конца. Портрет поставим с роз в букете, Помянем нашего отца! (Georgiy, 31.10.2020)

Да уж... "достойное" окончание вашего пребывания на этом форуме. Нет никаких воплощений, живем один раз, потом вечность. Серьезно, придите в себя, пока вы еще на этом свете, времени у вас все меньше и меньше.

Во Христе две природы - Божественная и человеческая, - которые существуют "нераздельно, неслитно, неразлучно, неизменно, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лице и одну Ипостась". Одна из существующих до сих пор ересей (ААЦ) учит, что природа - это лишь умозрительная категория, и не существует сама по себе, что природа немыслима вне ипостаси, и поэтому во Христе должная быть одна природа - богочеловеческая. Лучше опираться на толкования отцов, чем на логику: http://bible.optina.ru/new:lk:22:39#blzh_feofilakt_bolgarskij Если Вы в своем рассуждении пытаетесь обосновать, что во Христе одна воля, то это ересь монофелитства, осужденная VI Вселенским Собором. Если же Вы имеете в виду соединение во Христе двух природ и согласие Его человеческой воли Божественной воле, то есть единой воле Святой Троице - то это православное учение.

Сергей Черепов: Как отец Илиодор «ангелам курил» и меня научил бросить курение и переквалифицироваться на воскурение Силам Небесным – Отца Илиодора помнил каждый, кто побывал в Оптиной пустыни. Его звучный возглас «Господу помолимся!» – не только заполняет собой весь храм Казанской Божией Матери, но и проникает в глубину сердца, заставляя проснуться, если ты, придя в храм, не успел еще как следует это сделать и собраться мысленно на молитву. Когда батюшка на литургии поет вместе со всеми прихожанами «Верую», ощущаешь соприсутствие Божие – здесь и сейчас Бог с нами! С нами Бог! Отец Илиодор никогда не расставался с кадилом, и уж если кадил, то задымлял весь храм, делал это обстоятельно, часто останавливаясь напротив кого-то и долго окуривая ладаном, – видимо, что-то Бог ему о каждом из нас открывал. Когда я поступил на послушание в Оптину пустынь, то был так рад увидеть этого легендарного отца, что чуть ли не с объятьями к нему бросился! Просто некогда, скачав с оптинского сайта многие молитвы в его исполнении, я уже больше года к тому времени как раз и вставал по будильнику, который поднимал меня по утрам его гулким голосом: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас…», – а вместо звонка мой телефон сотрясался его же басом в молитвенном призывании святых преподобных Амвросия, Сергия, Серафима и святителя Николая. После вечернего богослужения часто отца Илиодора дожидались паломницы да прихожанки обители – его подопечные. Были среди них, конечно, и мужчины, но большинство все-таки женщин. Он выходил из алтаря, и вместе они совершали молебен Пресвятой Богородице. В такие вечера изредка я стоял в сторонке, слушая пение и наблюдая, какие удивительные отношения сложились между этими людьми и их духовным отцом. Он действительно окормлял многих, духовно утверждая в вере. Прошло месяца два, как я жил в монастыре. С отцом Илиодором мы не общались близко, но уже важно кивали друг другу при встрече. Помню, было начало ноября, и в праздник Казанской иконы Божией Матери, после литургии, когда люди шли прикладываться к иконе Пресвятой Богородицы и к мощам преподобного Амвросия, отец Илиодор выдернул меня из очереди трудников и попросил помочь. Я был даже как-то горд оказанной мне этой честью и радовался, как мальчишка. Стоял рядом и помышлял, что чуть ли не участвую в священнодействии, потому что реально было ощущение благодати во всем, что бы он ни делал. Вот тогда каждого, кто приложился к мощам преподобного Амвросия, отец Илиодор помазывал маслом из неугасимой лампады Преподобного, а рядом стоял я и раздавал всем конфеты и сласти из большущего мешка. И люди все так радовались в ответ! Помню, когда я только пришел в обитель, первые дней пять не курил, и был уверен, что пришёл в монастырь навсегда, и сейчас от меня все эти мирские привычки как-то сами собой поотвалятся… Я даже веселили старожилов вопросом: «А скоро ли меня постригут?» Наступила зима. Работал я в храмах, чаще всего меня ставили дежурить во Владимирский храм, где по утрам шли Исповеди. С раннего утра и до обеда я неотлучно находился подле святых мощей старцев Оптинских и святых икон храма. На эти послушания не благословлялось ставить курильщиков. И я мучился тем, что, не имея сил признаться, скрывал от нашего старшего иеромонаха свою греховную страсть. И она меня все-таки и в монастыре стала одолевать… Курил я, оглядываясь, – у общественного туалета, вне стен монастыря, где было обустроено специальное место – бочка для окурков и скамейка. В общем, позорное место... И как-то раз, вот так, капитулянтски, покурив после ужина, я шёл вдоль стены обители к ее святым вратам. Вдруг, вижу, навстречу мне идёт какой-то высокий монах с пакетами в обеих руках. Полы его рясы колыхались ветром. Из-за метели и темноты лица его сразу я не разглядел. Но уже через несколько шагов я узнал в монахе отца Илиодора. Стараясь не дышать на него, я сказал, проходя мимо: – С праздником, батюшка! – С праздником! – ответил он. Мы разминулись, но уже через секунду я услышал его бас: – Стой! – Стою. – Вот, иди сюда, – позвал батюшка. – Вот, ты куришь, да? – Курю, – признался я грустно. – Вот, смотри. Я тоже курю. – При этих словах отец Илиодор поставил пакеты (скорее всего, с конфетами) на снег, запустил руку под рясу и вытащил оттуда дымящееся кадило! Для меня это было уму непостижимо! У старца в глубине рясы был вшит потайной крючок, на котором висело всегда готовое к бою, заряженное углем и ладаном кадило. Горящее! – Знаешь, кому я курю? Я ангелам курю. Воскуряю. На дым моего кадила слетаются ангелы. А ты знаешь, кому куришь табак свой? Ты бесам куришь. Как закуриваешь сигаретку, распугиваешь всех ангелов, а бесы так и облепляют тебя! Бросай курить. Если не бросишь, положишь крест на стол, выдадим тебе обратно комсомольский значок – и привет, Москва! Понял? – Понял. Жути он нагнал на меня такой, что в тот же вечер я уже не курил. И через пару дней я встретил отца Илиодора в монастыре. – Батюшка, спаси вас, Господи! Вашими молитвами я бросил курить. – Ну, молодец, раз бросил. – Но, знаете, я подумал, что хочу так же курить ангелам, как вы. Хочу тоже кадить. – Ну, а как же ты будешь кадить? Чем кадить-то будешь? – Может, у вас есть какое-нибудь старое, ненужное кадило? – Кадилом тебе нельзя кадить. Тебе сан нужен. Вот станешь когда-нибудь диаконом, тогда и будешь с кадилом ходить. – Но как же мне быть? Как же мне ангелам курить и бесов прогонять? – Это тебе кадильница нужна, – ответил отец Илиодор. – Завтра после двух подходи к Казанскому храму, что-нибудь придумаем. Назавтра я весь день бегал по монастырю в послушаниях, думая, как бы не пойти на обед, чтобы всё успеть. Я уже не думал, что смогу встретиться с отцом Илиодором в этот день, как вдруг он меня окликнул, когда я быстрым шагом проходил мимо Казанского храма. – А, вот и ты! Ну, пойдём со мной. Мы спустились по ступенькам в иконную лавку. – Ну, давай, выбирай себе кадильницу, – сказал батюшка. Но, увидев, что я не представляю, как выглядит кадильница и с какой стороны поджигают уголь, он всё сделал сам. Выбрал красивую синюю кадильницу, пару пачек угля и две маленькие коробочки ладана. – Вот тебе кадильница, уголь зажжёшь так-то, сюда ладан и – Аллилуйя! Подойди к отцу Нилу, благословись, чтобы тебе у вас в доме кадить. С Богом! – сказал отец Илиодор и тут же поспешил далее куда-то по своим делам. Радости моей не было предела! Благословившись у отца Нила на каждение в нашем общежитии, я никак не мог дождаться вечера, когда закончится ежедневный крестный ход, и я смогу погонять бесов своей кадильницей – драгоценным подарком отца Илиодора. Через неделю все мои братья-трудники привыкли, что каждый вечер весь дом окутывали плотные клубы дыма и чудесные запахи ладана. А ещё через неделю у меня на вооружении было 20 сортов ладана, и если я забывал по усталости покадить, кто-то мне сразу же об этом напоминал: – Сергий, а ты сегодня еще не кадил? Когда через полгода я покидал все-таки монастырь, то раздал множество своих вещей, книг и икон, а кадильницу увёз домой, и до сих пор ей благоговейно пользуюсь, обходя весь дом, прогоняя бесов из всех углов с песней «Богородица Дево, радуйся!» И постоянно при этом вспоминаю отца Илиодора! Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Владимир Викторович Шпатаков, директор православного издательства «Родное слово», Симферополь, Крым: – Отец Илиодор – человек добрейшей души. Он как-то мне сказал: «Многие думают, что они ездят в Иерусалим, читают акафисты, – и Господь всё это будет, что, считать? Сколько они там поклонов положили, святынь облобызали? Этим спастись, что ли, намереваются? Нет, – говорит, – Господь нас будет судить по делам любви. Потому что Господь Сам Любовь. Христос спросит нас: кого мы накормили, кого одели, кого утешили, кому помогли, кому что подсказали». И он не только так говорил, он так жил. У нас тут в Крыму, в горах, например, живет семья инвалидов: Дмитрий, прикованный к постели, вместе с сестрой-иконописицей, ему 42, ей 48. Отец Илиодор их, можно сказать, окормлял, они постоянно и звонили ему, что-то всегда посоветует, откликнется. А когда в Крым приедет, тут же ехал к ним. И никогда с пустыми руками – целый багажник еды, гостинцев каких-то закупит, еще чего-то, необходимого для жизни; денежек всегда привезет, оставит им. Он, кстати, еще до воцерковления медбратом одно время работал, хотя был музыкант, экономист, но вот выбрал себе уже именно служение такое – жизни спасать… Это всё где-то на Кавказе произошло, откуда он был родом. Однажды он там попал на какое-то празднество к теневому миллионеру. И вот, сидят все за столом, пир горой, и вдруг дочь этого богача падает, приступ у нее какой-то, она начинает хрипеть-задыхаться. А там как раз еще женщина-врач была, и вот, этот отец начинает на нее с будущим отцом Илиодором, тогда еще в миру Георгием, медбратом, кричать: «Спасите! Что хотите, отдам, спасите! – на жену поворачивается: – Деньги тащи!» – «Какие?» (а у них там весь дом полон денег). – «Вон там», – объяснил ей как-то. И та приволокла целый мешок денег. Врач с Георгием помочь пытаются. Отец этот мешок денег пододвигает: «Спасите! Спасите! Спасите…». Девица умерла тогда. Это Господь Спаситель воскрешает (Мк. 5, 41–42). А тут лежит это мертвое тело молодого красивого человека, всем, казалось бы, до конца своей жизни обеспеченного: «ешь, пей, веселись» (Лк. 12, 19). Лежит бездыханное, и этот никчемный для нее, скопленный впрок мешок денег… Это одно из таких, потрясших будущего монаха событий, определившее его жизненный путь, приоритеты. Хотя, конечно, и те же акафисты отец Илиодор вовсе не оставлял, даже когда говорил, что не в них всё дело… Кто не помнит, как он их пел, собирая огромное количество людей на эти славословия, особенно Божией Матери. Передавал молитвослов из рук в руки: кому какой кондак, икос читать, – а потом все пели рефреном: Радуйся… А после он еще обязательно, кому бы акафист ни пели тогда, пел вместе со всеми афонским распевом «Агни Парфене»: «Радуйся, Невесто Неневестная…». Именно в молитве, в служении литургии каждый день он и черпал силы. Ночами практически не спал. У него и кровати-то в келлии не было. Так, какой-то маленький, не под его рост, диванчик, постоянно заваленный книгами да на раздачу конфетами, которыми отец Илиодор каждое утро загружал свои бездонные карманы. Я раньше и по несколько месяцев жил с батюшкой Илием, – тогда еще схиигуменом, сейчас схиархимандритом, – в Оптиной пустыни. Спускаемся из батюшкиной келлии со второго этажа, а отец Илиодор на первом жил, – отец Илий в дверь ему стучит: «Геронда, геронда, идем на молитву!» А геронда не откликается. Нет, так нет. А приходим в храм, – он там уже в алтаре кадит! Или идем с батюшкой на раннюю литургию, а навстречу нам отец Илиодор – зима, мороз трескучий, а от него пар валит, – это он уже в источнике окунулся. «Я позднюю сегодня литургию служу», – поясняет. Так нашего геронду Илиодора в келлии вообще и не застать было: он или литургию служит, или молебен какой, акафист с народом распевает, или помогает кому, по Оптиной расселяет, сам же и бегал постоянно, какие-то одеяла искал, кого чем укрыть, чтобы потеплее было… И так он своей заботой людей и не оставлял. Там денежки дал, другому что-то необходимое разыщет, через кого-то лекарства передал, сам что-то отвезет, тех, кто за рулем, то и дело подвезти кого-то просит… Он весь был без остатка в служении. Не то что он какие-то громадные подвиги совершал. Хотя, кто его знает, мы же не в курсе, как он там теми же ночами у себя в келлии подвизался… А так он весь день на виду. Только приедешь в Оптину, уже смотришь – где-то там отец Илиодор идет с кадилом. Когда уже оптинскую братию – отцов Василия, Трофима и Ферапонта – на Пасху 1993 года убили, отец Илиодор постоянно молился в часовне у их могил. С народом много общался. Помогал-помогал-помогал. И словом, и делом. Всегда стремился не упустить даже малой какой возможности сделать что-то доброе. Как батюшка Иоанн (Крестьянкин) говорил: «Спасайся малым доброделанием». Отец Илиодор спешил жить, – торопился сделать как можно больше в этом мире чего-то полезного. И от него эти гонцы доброделания во все концы света мчались. Господь многое ему открывал, где и у кого беда, нужда какая. Помню, мы как-то поужинали да за столом за разговором засиделись. Уже почти 2 часа ночи, звонок: «Батюшка, благослови! Мы тут на Севере, ты нас благословил в монастырь Александра Свирского поехать, мы сбились с пути, заблудились, помолись!» Мне так и захотелось прокричать им там: «Да спим мы уже, спим!!» Но они-то знают, что отец Илиодор на спал ночами. А то, что с пути сбились, – так это у них с батюшкой Илием по их молитвам известный эффект: они кого-то отправляли куда-то, те приезжали вроде как ни с того ни с сего в какое-то совсем другое место, даже опытные водилы у депутатов могли так заплутать, никакие навигаторы молитву пересилить не могли, у батюшки Илия с отцом Илиодором Небесные навигаторы, – так вот, эти люди оказывались именно там, где нужна была помощь! Причем успевали иногда в самый последний момент кого-то спасти – чуть ли не из петли вытащить, или просто поддержать человека практически уже в отчаянии. На похоронах отца Илиодора мы оказались рядом за столом с одним его духовным чадом, – хотя отец Илиодор был только в иеродиаконском сане, но он действительно нес апостольские труды, проповедовал, духовно вел многих, – и вот, этот его духовный сын, сам также уже принявший сан, священник, так и сказал: – Да, отцу Илиодору уже в монастыре просто мало места было, во всей России ему места уже не хватало… Его любовь простиралась всеохватно на весь мир и до Небес, – Господь и призвал его уже в Царство Небесное – оттуда людям помогать. У меня в жизни два светильника, два примера совершенно самозабвенного служения Богу и людям – схиархимандрит Илий и отец Илиодор. Сколько в них источаемой на всех и всюду любви, смирения, кротости. Хотя, когда надо, и обличить могут. Отец Илиодор про батюшку Илия говорил: «Батюшка Илий наш – как преподобный Серафим Саровский, свой крест служения Церкви и народу несет». Люди-то Божии всех любят, – молился же преподобный Серафим, чтобы Господь «архиереев, которые онечестивятся», помиловал, а его самого в ад забрал… Известно же, что Господь тогда преподобному Серафиму ответил. Люди Божии, как и Господь, всех любят, но зло есть зло, и правду нельзя подменять политкоректной ложью. В последний раз отец Илиодор из Крыма уезжал, помню, я его провожал до поезда. Разговорились обо всем этом коммунистическом наследии, – они с батюшкой Илием да вот еще почивший недавно отец Димитрий Смирнов – одни из немногих, кто народу глаза на происходящее в нашей стране, в том числе ранее, в XX веке, открывают. Вы только подумайте: в России всего 16 памятников святому благоверному князю Александру Невскому – нашему всенародному герою, и защитнику, и молитвеннику, и правителю; и до сих пор около 6000 памятников этому человеконенавистнику Ленину… Что ни телеграмма: расстрелять-расстрелять-расстрелять-повесить – чем больше, тем лучше… Это же жуть просто, а мы, что, поклоняемся им? Почести по всей стране да на Красной площади воздаем? Понегодовал я на современных коммунистов… А отец Илиодор так приобнял меня: «Все равно надо и к ним, – говорит, – относиться с любовью. Они тоже люди, только обманутые. Если бы они знали Христа, они бы всего этого не делали. Они же несчастные, – и здесь, на земле, и в вечности обреченные аду. И те, кто им последуют сейчас, не ведают, что творят. Надо ко всем относиться с любовью». Вот он и был сама воплощенная любовь, – к этому каждый христианин и призван.

ПРИТЧА О БОГАЧЕ И ЛАЗАРЕ В сегодняшнем праздничном видео с Протоиереем Олегом Стеняевым разбираем притчу о богаче и Лазаре. О богатом человеке, жившем в Иудее, любившем пиры и праздники. О нищем человеке по имени Лазарь. Какое было отношение у богача к Лазарю, которому нечего было есть? О смерти богатого и нищего. Почести богатому на похоронах. Куда отнесли душу богатого и Лазаря ангелы после смерти? Куда попадали души ветхозаветных праведников и почему они ждали Христа? Что такое лоно Авраамово? Кто оказался в беде после смерти, богач или Лазарь? В вечной жизни богач обращается к Аврааму и получает самый важный ответ. Возможно ли что-либо поменять в жизни вечной? Что разделяет верующих и неверующих? Что хотел донести богач своим родным братьям, жившим еще на земле? На кого нужно уповать верующим?

Преп. Амвросий Оптинский: "Когда ложишься спать, — кровать и келью крестить с молитвою: «Да воскреснет Бог»".

Точно! Помню, поселяют в гостиницу в Оптине и говорят: "3 келия, место 3". Первый раз когда услышала, подумала, что сейчас увижу темную комнату, в углу лампада горит перед иконами, и это единственный источник света ))). Чего-то такое тАинственное в этом слове (помещении). В Оптине 19 января после Чина освящения воды отцы обходят все все все монастырские помещения - гостиницы, трапезные, торговые точки, производственные помещения, туалетные комнаты в том числе, и щедро кропят. В это время сопровождающие певчие без перерыва поют крещенский тропарь: "Во Иордане крещаущуся Тебе, Господи, Троическое явися Поклонение...". Кропят крестообразно: восточная сторона, западная, северная, южная. Или как позволяет помещение. *** Соседка постоянно возжигала ладан на угле или просто над горящей лампадкой в специальном металлическом приспособлении (подставочке на трёх ножках). Когда она бывала в келии своей, почти всегда чувствовался запах ладана. *** Однажды была на вечернем правиле в келии, были монашествующие. И на молитве "Да воскреснет Бог" келия освещалась крестом. Так же, все четыре стороны, но как бы не только стены, а и запредельное пространство - улица и все что за пределами дома. Насколько позволяет рука изобразить такое крестное знамение. Если есть крест, который в руке можно держать, то им, кто-то своим нательным крестиком так осеняет комнату, а затем и спальное место перед самым сном. Или просто рукой. При этом несуетливые повороты на все четыре стороны. *** Однажды вдвоем были на вечернем правиле, читали по очереди. Сестричка в дополнение к привычным молитвам добавила свою личную, в которой просила благословения и помощи Божией на предстоящую ночь для своих родных и близких, знакомых, соседей, ещё имена людей, с которыми у нее не все ладилось, особенно с соседями. Но молитва звучала очень искренне, смиренно, с Любовью, как молитва мамы за своих детей. Хотя она достаточно молодая и детей у нее нет. *** Ещё если за трапезой в келии двое-трое и т.д, то молитвы перед и после вкушения пищи читает самый старший, если он имеется, такой вот прямо отец семейства или старица духом и годами, или все по очереди, кто-то Отче наш, кто-то Богородице, кто-то Слава и ныне.