Таблица лидеров

Совершенно замечательная встреча и рассказ о Достоевском архимандрита Мелхиседека (Артюхина). "Читать Достоевского — наказание, не читать — преступление".

Каждому человеку полезно читать что-то свое, сообразно с его уровнем духовного развития. Очевидно же, что новоначальному читать преп. Исаака Сирина даже не бесполезно, а просто опасно. Очевидно, здесь старец имеет в виду, руководствоваться советами святых, прославленных во святых благодаря своим делами (деяниям). Кто какими делами прославился, тот и может научить своими советами тому же. Если человек живет в миру, ему и полезнее будет читать советы святых о мирской жизни, а не о пустынническом исихазме. Как-то так я это понимаю. Для новоначальных традиционно считаются полезными чтения Житий Святых, их жизнеописания с делами их святости, от которых можно научиться пониманию, что Бог действует в этом мире, в том числе и через святых. Ну а дальше уже конкретика, кому какой образ жизни больше подходит, тех святых и читать.

Путь покаяния - путь от печали к радости Мы не можем насытиться всем здешним, мы не можем найти здесь покоя. А мы желаем его найти здесь. Потому мы печальны. Мы хотим быть счастливы в этом мире, вместо того, чтобы быть счастливы в том мире. Если мы отречемся от этого мира и возлюбим Бога, с которым нам и жить вечно, тогда мы перестанем печалиться. Неудовлетворенность наша, которая порождает уныние и печаль, есть страстное желание чего-то в этом мире. Когда мы от этой страстности отречемся, тогда постепенно тьмы в нас будет меньше, печали будет меньше, уныния будет меньше, и обратнопропорционально радости будет больше. Потому что мы все больше и больше будем чувствовать, что нас ждет в том мире. Нас ждет все, все сокровища, мыслимые и немыслимые, а главное, нас ждет Бог, который и есть радость. Каясь, мы отрекаемся от греха, который и приводит к унынию, смерти и печали. Каясь, мы отрекаемся от страсти, которая мучает и от того, что не удовлетворяется, делает нашу жизнь мучительной. Когда мы от этой страсти отреклись, мы становимся радостными, потому что наше сердце прилепляется больше к Богу. Поэтому путь покаяния – это и есть путь от печали к радости. Само покаяние начинается тогда, когда мы начинаем все, что мы сейчас сказали, понимать. Для этого нужно жить прожить. Большинство людей простой этой истины не знают. Не понимают. Если вы начинаете это понимать, значит, Свет уже коснулся вас. Сначала приходит Свет, и он показывает мою тьму. Я не хочу жить в этой тьме, я пойду к Свету. И, когда я отрекаюсь этой тьмы сознательно, и пойду к Свету сознательно, я отрекаюсь хоть от какой-то части тьмы, я приобщаюсь радости, потому что Свет есть радость… Все, что приносит радость, есть христианский путь. Но, чтобы почувствовать эту радость, должно быть покаяние… Нужно думать не о своих нерешенных проблемах, а о том, что за тебя умер Христос. Подлинное христианство – это когда мы будем нести людям радость и свет. Они поймут, что христианство – это путь покаянной борьбы, но ради того, чтобы стать радостным.

Паремии, помимо библейских чтений, на вечерне раскрывают другие аспекты истории Сретения. Первая паремия, составленная из нескольких отрывков из Пятикнижия, объясняет, почему вообще понадобилось приносить Младенца Иисуса на 40-й день в Иерусалимский храм: такова была заповедь — посвящать Богу первенца мужского пола, в память о ветхозаветной Пасхе. Символично, что вскоре после Сретения и мы сами начнем готовиться к нашей, христианской, Пасхе. Вторая паремия — это знаменитое видение пророка Исаии (в котором ему была открыта небесная песнь: «Свят. Свят. Свят») : «Было в тот год, когда умер Озия царь: увидел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и полон был дом славы Его. И Серафимы стояли вокруг Него: шесть крыл у одного и шесть крыл у другого; и двумя закрывали они лица свои, и двумя закрывали ноги свои, и двумя летали. И взывали они один к другому и говорили: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Полна вся земля славы Его!" И поднялась перекладина дверей от гласа их восклицаний, и дом наполнился дымом. И сказал я: "О я, несчастный, ибо я сокрушен! Потому что я – человек, и нечистые уста имею; и среди народа, имеющего нечистые уста, живу, – и Царя, Господа Саваофа увидели глаза мои!" И послан был ко мне один из Серафимов, и в руке у него был горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся он уст моих и сказал: "Вот, это коснулось губ твоих, и удалит беззаконие твоё, и грехи твои очистит"»... Кстати, уголек, о котором говорится в этом отрывке, в святоотеческой традиции понимается как намек на Святое Причащение. И лжицу, при помощи которой оно подается, греки называют не "ложечкой", а словом λαβίς, что переводится как «клещи». Преподав Святое Причащение, священник говорит причащавшимся: «Вот, это коснулось губ ваших, и удалит беззакония ваши, и грехи ваши очистит» — это прямая цитата из рассматриваемого отрывка. На Сретение же он читается для контраста: глядя на внешнюю картину — как в Иерусалимский храм принесли маленького Ребенка, — духовными очами мы созерцаем величие Восседающего в Своем Небесном храме. Третья паремия — тоже из пророка Исаии: «Вот, Господь восседает на облаке легком и придет в Египет...». Она намекает на то, что произошло после Сретения: в Иерусалим явились волхвы, Ирод узнал о Младенце и прав. Иосифу с Пресвятой Девой и Ее Божественным Чадом пришлось бежать в Египет Тропарь Сретению Господню адресован Пречистой Деве Марии и праведному Симеону Богоприимцу. Это необычно — главное песнопение праздника в честь события из земной жизни Господа Иисуса Христа обращено не к Нему, а к Божией Матери и Симеону (а в древней традиции Иерусалима соответствующий ему гимн был и вовсе обращено только к Симеону). Текст тропаря: Радуйся, Благодатная Богородице Дево, из Тебе бо возсия Солнце правды, Христос Бог наш, просвещаяй сущия во тьме. Веселися и ты, старче праведный, приемый во объятия Свободителя душ наших, дарующаго нам воскресение. Перевод: Радуйся, Благодатная [= отсылка к событию Благовещения] Дева Богородица! — ведь из Тебя возсияло Солнце праведности [= отсылка к тропарю Рождества Христова] — Христос Бог наш, — освещающее находящихся во тьме. Возвеселись и ты, праведный старец, приняв во объятия Того, Кто освобождает наши души, дарует же нам и [есть в греческом, в славянском пропущено] Воскресение. Кондак Сретению Господню, как и ряд других древних кондаков — не то, за что он себя выдает. Древние кондаки представляли собой длинные гимны из многих строф, а наш нынешний «кондак» — это всего лишь затравка, маленькая вступительная распевка к полному многострофному кондаку. В современных богослужебных книгах от древних кондаков, как правило, сохранилась только первая из длинного ряда строф подлинного кондака. Она называется «икос», так как, вообще-то, все эти строфы назывались «икосами» (икос в переводе значит «дом», а в сирийской поэзии, откуда и происходит жанр кондаков, словом ܒܝܬܐ обозначали и «дом», и поэтическую «строфу»). Конкретно кондак Сретению замечателен тем, что его основной объем занимает молитва праведного Симеона — придуманная, конечно, автором кондака (а им был прп. Роман Сладкопевец), — но от этого не менее интересная, глубокая и красивая. В этой молитве Симеон представлен мудрым духоносным старцем, каким он, собственно, и был. А в конце молитвы ему отвечает Сам Христос, словами: «Ныне отпущаю...» — то есть евангельское «Ныне отпущаеши» вложено в уста Богомладенца. Весьма неожиданный поворот, и очень изящный текст — как и всегда у прп. Романа. С переводом полного кондака можно познакомиться здесь . Вступительная же его строфа — то есть текст, который мы и называем сейчас «кондаком» в позднем смысле этого слова, — прп. Роману не принадлежит. Текст: Утробу Девичу освятивый Рождеством Твоим, и руце Симеоне благословивый, якоже подобаше, предварив, и ныне спасл еси нас, Христе Боже. Но умири во бранех жительство, и укрепи люди [в оригинале: царя/императора, замена его на «людей» — правка советского времени], ихже [в оригинале: егоже] возлюбил еси, едине Человеколюбче. Перевод: О, освятивший утробу Девы Твоим рождением [от Нее] и благословивший руки Симеона, как [и] следовало [сделать]! — Ты [тогда] предвосхитил то, что спас нас ныне. Подай же среди войн мир нашему государству, и утверди державу людей императора, которого Ты возлюбил, о Единственный, Кто человеколюбив. Свщ. Михаил Желтов

«Христос только приносится в храм, а Его уже показывают как Жертву Нового Завета» Иконописец игумен Филипп (Перцев) об иконографии праздника Сретения Господня Оксана Головко Мы продолжаем вглядываться в иконографию двунадесятых праздников вместе с теми, кто изучает ее не просто умозрительно, а опытно, во время работы. Об иконографии праздника Сретения Господня рассказывает иконописец игумен Филипп (Перцев), руководитель мастерских Свято-Введенской Оптиной пустыни. Сретение Господне. Фреска церкви Святого Димитрия в Марковом монастыре близ Скопье, Македония. Около 1376 года. – Иконография праздника Сретения на первый взгляд довольно простая. Пречистая Богородица в сопровождении Своего нареченного мужа Иосифа приносит в сороковой день Своего Сына, Младенца Христа, в храм Божий. Там их встречают два праведника, Симеон и Анна, – рассказывает игумен Филипп. – Так это и изображается. Но лучше сначала рассмотреть причину этого события. Рождение в мир человека, несомненно, значительно само по себе, но это событие – более телесное, ведь именно так рождаются в мир и различные животные. Человек, созданный, как и всякая тварь, был наделен еще и душой живой, которую Создатель вдохнул в него при творении. Поэтому рождение необходимо было дополнить, а лучше сказать, освятить посвящением Богу родившегося, – тогда оно обретало духовную полноту. Древним евреям это было заповедано. Это посвящение можно сравнить с нашим Таинством Крещения. Оно состояло для мальчиков из обряда обрезания в восьмой день по рождении, когда младенцу нарекалось имя, а после сорока дней очищения, положенного женщинам после родов, совершался обряд принесения в храм жертвы. Храм находится в Иерусалиме, поэтому Марии с Иосифом пришлось для этого предпринять небольшое путешествие. Законом (Лев. 12: 2–6) после рождения сына или дочери предписывалось принести в жертву всесожжения непорочного агнца и в жертву за грех голубя или горлицу, и это был обряд очищения. Те семьи, которым это было обременительно по бедности, могли принести Богу лишь двух горлиц или голубей. Эти птички продавались во внешнем дворе храма торговцами с соблюдением всех особенностей ритуальной чистоты. https://pravoslavie.ru/151023.html

епископ Виссарион (Нечаев) Уроки покаяния в Великом каноне св. Андрея Критского, заимствованные из библейских сказаний Хам Хама онаго, душе, отцеубийца подражавши, срама не покрыла еси искренняго (ближнего), вспять зря возвратившися. После потопа Ной стал заниматься земледелием и разведением винограда, из которого научился делать вино (Быт.9:20–27). Не испытав до этого силы вина, Ной на первый раз выпил его больше, чем следовало бы для укрепления сил и для невинного удовольствия. Неожиданно для Ноя вино произвело на него опьяняющее и усыпляющее действие. Во время сна Ной непроизвольно сбросил с себя одежду, в которой лег, и представил неблагоразумное зрелище наготы. Хам, один из сыновей Ноя, первый заметил это неблагообразие и, вместо того чтобы прикрыть наготу отца, рассказал о ней братьям, чтобы и братья вместе с ним осудили отца и поглумились над ним, опьяневшим и обнаженным. Братья, однако, поступили иначе: они с почтительностью подошли к отцу, так что не видели наготы его, и прикрыли его своей одеждой. Ной, проснувшись, узнал о поступке Хама и изрек проклятие на непочтительного и дерзкого сына в лице его потомков – хананеев. Вот поразительный урок того, как грешно и опасно осуждать и делать предметом глумления недостатки и пороки ближнего, кто бы он ни был – свой или чужой. Склонность к осуждению и глумлению над другими свойственна, по словам Спасителя, людям, которые по самолюбию не замечают в самих себе недостатков и грехов или слишком снисходительно относятся к ним (Мф.7:3–4). Беспристрастный взгляд на самих себя убедил бы их, что они сами не меньше, если не больше, виновны в том, за что осуждают других, и что если они сами нуждаются в снисхождении к ним других, то справедливость требует и от них снисхождения к ближним. Чего я не желаю себе, того не должен делать другим. Этого требует не только Евангелие (Мф.7:12), но и здравый смысл. Если я не желаю быть предметом пересудов и насмешек, если пересуды и насмешки меня огорчают и возмущают до глубины души, даже если я и заслужил их моим поведением, то по себе я должен судить и о других – и о других я должен думать, что им неприятно то же, что мне неприятно. Потому, желая снисхождения к моим недостаткам, я и сам должен относиться к другим снисходительно: я должен подобно Симу и Иафету, покрывшим наготу отца, покрывать снисхождением срам или позорное поведение моего ближнего. Если же не делаю этого, то я подражаю Хаму и должен подобно ему бояться гнева Божия. Грех Хама против отца так велик, что совершающий этот грех есть поистине отцеубийца. Хам не убил отца физически – он убил его нравственно, потому что причинил ему своим поступком великое горе, лишил его душевного мира, расстроил обычное течение его жизни. Хам не убил, повторяем, отца физически, но он посягнул на его честь, дерзнул поколебать уважение к нему детей, открыв перед ними его наготу. Но честь – такое благо, которое дороже жизни. Для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою (1Кор.9:15). Не похожу ли и я на отцеубийцу Хама, когда осуждением ближнего и глумлением над его недостатками наношу ему самое чувствительное оскорбление, ибо оскорбляю его честь, отнимаю у него доброе имя? Не к чести его служат, конечно, те недостатки и пороки, за которые я жестоко осуждаю его перед всеми, но моим осуждением не увеличиваю ли его позора и тем самым не могу ли довести его до того, что он не вынесет своего позора и еще глубже погрязнет во зле? Мое осуждение и глумление не исправит, а только ожесточит его. Он впадет в малодушие, скажет себе: «Теперь мне нечего терять, все потеряно с утратой чести» – и ударится во все крайности порока. Не возьму ли я на себя страшную ответственность за его погибель, если доведу его до этого моим бессердечным осуждением его грехов, моим преступным равнодушием к его чести? Не убийца ли его я в этом случае? https://azbyka.ru/otechnik/Vissarion_Nechaev/uroki-pokajanija-v-velikom-kanone-sv-andreja-kritskogo-zaimstvovannye-iz-biblejskih-skazanij/7

Какие замечательные слова отца Василия о 136-ом псалме. Не встречал раньше нигде такого толкования. (Почему, интересно, не включают в толкования на сайте Оптиной современных отцов? Не успевают обрабатывать?) "На реках вавилонских, там седохом и плакахом..." (Пс. 136, 1) Истекают из сердца моего реки вавилонские, реки осуждения моих братьев, тщеславия, реки малодушия, боязни и страха перед всяким послушанием, реки самоугождения и саможаления, реки славолюбия и гнева, уныния, лености, печали, реки всякой скверны, хулы, неверия, лукавства, нечистоты. Сижу у сердца моего и плачу о неистощимости этих рек. Подземные бездны питают реки, и реки страстей моих питает бездна греховная сердца моего. Господи! Это бездна. Бездна адова. Там не на что опереться, не на чем успокоиться. Все крик, все мерзость, все пустота. Боже, во имя Твое спаси мя и подаждь ми руку, яко Петрови. Иеромонах Василий Росляков https://t.me/Optina_monastery/2804