иером. Даниил

Прийти к такой мотивации означает не больше не меньше - стать христианином. Но отношения раба, наемника, так же как и сына, тоже входят в рамки этой самой мотивации. Вне Христа эти состояния не будут носить правильный характер, не будут христианскими по сути. Тому, Кто ради нас отдал свою жизнь, можно быть не только сыном, но и рабом, в зависимости от того, как мы дорожим этим даром. Пройти эти состояния нужно каждому. Прыгать тут через ступеньки опасно.

Вот и у них, оказывается, можно стянуть что-то полезное.

В начале церковной жизни такая установка на первых взляд не вызывает никаких беспокойств. Разве только то, что человек не может до конца объяснить сам себе, в чем же разница по сути между христианством и скажем исламом - тут и там Бог, тут и там похожие заповеди. Обычно останавливаются на том, что в христианстве Бог выглядит более благостным, а заповеди более благородные и возвышенные. Но со временем, чем дальше человек живет в церкви, тем более начинает замечать в себе некоторое духовное бесплодие, которое все больше и больше начинает его беспокоить. Вот на этом более позднем этапе эта изначально усвоенная установка может давать о себе знать очень чувствительно. Настолько чувствительно, что многие не видя в себе благодатных плодов, которые дает настоящее христианство, просто уходят из церкви. Да, конечно, оговорился.

Ну, мне кажется, разница все же есть. С нашей стороны, как христиане и священнослужители, мы все же должны следить за тем, чтобы не подавать повода для соблазна окружающих, и делать в этом направлении все что нам по силам.

Ну почему же? Не думаю, что лишний раз промолчать в незнакомом обществе о своих грехах и добродетелях так уж трудно. Пусть уж лучше другие сами делают вывод о наших достоинствах и недостатков без наших подсказок.

А общение то здесь причем? Нужно не общения избегать, а стараться в общении больше отодвигать свою личность на задний план, не говоря о себе ни хорошее, ни плохое. Как выше процитировано: "быть скромными, серенькими и незаметными"...

Это христианский апологет вроде Льюиса Керролла.

Несомненно. Но важно постоянно ощущать при этом, что все наши победы и поражения в духовной борьбе обусловленны именно тем фактом, что Христос УЖЕ искупил нас Своей Кровью, и наша жизнь ВСЕЦЕЛО УЖЕ принадлежит Ему. Настоящая наша жизнь должна быть лишь доказательством того, принимаем ли мы Его жертву или нет. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Иоанн. 14:15) Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое (Иоанн. 14:23)

Но ведь интернет это именно та среда, где друг друга меньше всего знают. Пападая сюда надо быть готовым к тому, что здесь могут пропесочить по полной программе. Если обличения от незнакомых людей приемлются с трудом, то вывод очевиден: не говорить правду о себе в среде незнакомых людей.

У нас о Оптиной один батюшка интересный есть. Смиренничать быстро как то отучал. Всем, кто при нем пытался проявлять такой смиренный "монашеский этикет", он всегда опустив глаза отвечал: "ну да, так и есть..." ))

Мне кажется, что прежде чем решаться на такое самообличение, нужно предварительно испытать себя: какова будет моя реакция на то, если окружающие люди вдруг согласятся с моими словами и засвидетельствуют то, что я сам говорю о себе, да еще и добавят то, о чем я и подумать не мог. Если при таком же обличении со стороны окружающих из глубины души не будет подниматься негодование и обида, то в этом случае можно твердо убедиться, что я действительно говорю о себе то, что думаю - правду, а не просто выставляю себя смиренным перед другими.

Свт. Игнатий Брянчанинов "О смирении". Выписка. Ученик. Неужели употребление смиренных слов, называемое смиреннословием, душевредно? Кажется оно очень приличествует монаху, и очень назидает мирских людей, которые приходят в умиление, слыша смиреннословие монаха. Старец. Господь сказал: Кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит. Зло никак не может быть причиною добра. Лицемерство и человекоугодие не могут быть причиною назидания; они могут понравиться миру, потому что они всегда нравились ему; они могут вызвать похвалу мира, потому что они всегда вызывали ее; могут привлечь любовь и доверенность мира, потому что они всегда привлекали их. Мир любит свое; им восхваляются те, в которых он слышит свой дух. Одобрение миром смиреннословия уже служит осуждением ему. Господь заповедал совершать все добродетели втайне, а смиреннословие есть вынаружение смирения напоказ человекам. Оно — притворство, обман, во-первых, себя, потом других, потому что утаение своих добродетелей составляет одно из свойств смирения, а смиреннословием и смиреннообразием это-то утаение и уничтожается. “Находясь между братией твоею, — говорит святой Иоанн Лествичник, — наблюдай за собою, чтоб тебе никак не выказаться в чем-нибудь праведнее их. В противном случае сделаешь двойное зло: братий уязвишь твоим лицемерством и притворством, в себе же непременно произведешь высокомудрие. Будь тщалив в душе, никак не выказывая этого телесно, ни видом, ни словом, ни намеком”. Сколько полезно укорять себя и обвинять в греховности пред Богом, в тайне душевной клети, столько вредно делать это пред людьми. В противном случае мы будем возбуждать в себе обольстительное мнение, что мы смиренны, и преподавать о себе такое понятие слепотствующим мирянам. Некоторый инок сказывал мне, что он, в новоначалии своем, старался упражняться в смиреннословии, полагая в нем, по неведению своему, что-то особенно важное. Однажды он смиреннословил, и так удачно, что слышавшие, вместо того, чтоб признать слова его ложью, а его смиренным — в чем и заключается всегда цель смиреннословия — согласились, что он говорит правду: тогда он огорчился и пришел в негодование. Пред людьми должно вести себя осторожно и благоговейно, но просто, молчанием отвечая на похвалы, им же на порицания, кроме тех случаев, когда прошение прощения и, при нужде, умеренное объяснение могут успокоить и примирить к нам порицающего. Преуспевшие в монашеской жизни стяжавают особенную свободу и простоту сердца, которые не могут не вынаруживаться в их обращении с ближними. Они не нравятся миру! Он признает их гордыми, как весьма справедливо замечает святой Симеон, Новый Богослов. Мир ищет лести, а в них видит искренность, которая ему не нужна, встречает обличение, которое ему ненавистно.

Если избегаешь греха и ведешь нравственную жизнь, так что Бог все равно благословит и спасет тебя, тогда, как ни парадоксально, можно воспринимать Иисуса как учителя, образец для подражания и помощника, но избегать Его как Спасителя. При этом полагаешься на свои добродетели, а не на Иисуса, чтобы предстать перед Богом, пытаешься спастись своими силами, а не следовать Иисусу. Парадокс, но это и есть неприятие благой вести Иисуса. Это христианизированная форма религии. Сторониться Иисуса как Спасителя можно как соблюдая все библейские заповеди, так и нарушая их. И религия (при которой мы строим свою идентичность на собственных нравственных достижениях), и неверие (при котором мы строим свою идентичность на других нерелигиозных стремлениях или отношениях) в итоге – духовно совпадающие траектории. Обе «греховны». Спасение своими силами добрых дел порождает явно высоконравственное поведение, но внутри человек наполнен самодовольством, жестокостью, фанатизмом и становится несчастным. Итак, существует великая пропасть между представлениями о том, что Бог принимает нас за наши усилия, и о том, что Бог принимает нас благодаря тому, что совершил Иисус. Религия действует по принципу «я повинуюсь – поэтому Бог меня принимает». Но принцип действия Благой вести иной – «Бог принимает меня благодаря тому, что совершил Христос – поэтому я повинуюсь». На одной и той же церковной скамье могут сидеть два человека, руководствующихся разными принципами. Оба молятся, оба щедро жертвуют деньги, оба преданы своим ближним и церкви, оба пытаются вести достойную жизнь. Но при этом они исходят из двух принципиально разных мотиваций, совершенно различных идентичностей, в итоге кардинальные отличия прослеживаются в их жизни.Первое различие – в мотивации. В религии мы стараемся подчиняться божественным правилам из страха. Мы верим, что если мы ослушаемся, то лишимся благословения Божьего и в этом, и в ином мире. Евангелие же побуждает нас подчиняться из благодарности за ту милость, которую мы уже получили благодаря Христу. Если моралиста принуждают к послушанию, вызывая у него боязнь стать отвергнутым, христиане стремятся к этому послушанию, мотивированные желанием доставить радость и уподобиться Тому, кто отдал за нас жизнь. Впервые услышав об отличии религии от благой вести, многие считают, что слишком уж просто все это звучит. «А что, неплохо! – заявляют они. – Если в этом и заключается христианство, от меня требуется только вступить в личные отношения с Богом – и делать все, чего я только пожелаю!» Но так может говорить лишь тот, кто не имеет опыта приобщения к великой благодати. Из тех, кто соприкоснулся к ней, так не скажет никто. В сущности, благодать может носить довольно грозный характер. Несколько лет назад я познакомился с женщиной, которая начала посещать церковь Искупителя. Она объяснила, что выросла в религиозной семье, но никогда прежде не слышала о различиях между благой вестью и религией. Зато она часто слышала, что Бог принимает нас, только если мы достаточно добродетельны. Она призналась, что новое откровение пугает ее. Я спросил, почему, и она объяснила: Если меня спасает собственная добродетель, значит, должен быть и предел тому, чего может потребовать от меня Бог – или предел тому, через что мне придется пройти. Я вроде налогоплательщика, у которого есть «права»: если я выполнила свои обязанности, то заслужила определенный уровень жизни. Но если я грешница, спасенная исключительно благодатью, значит, нет ничего такого, чего Он не мог бы потребовать от меня. Она поняла динамику благодати и благодарности. Если вместе с боязнью наказания теряешь и стимул вести добродетельную, бескорыстную жизнь, тогда единственным стимулом, побуждающим жить такой жизнью, у тебя был только страх. Эта женщина сразу уловила, что у чудесного учения о спасении и благодати есть оборотная сторона. Если она грешница, спасенная благодатью, значит, она в большей степени подчинена верховной власти Бога. Если Иисус действительно так много сделал для нее, она не может быть предоставлена самой себе. Она должна радостно и благодарно принадлежать Иисусу, который обеспечил ей спасение, заплатив за него непомерно дорого – собственной жизнью. Со стороны происходящее может показаться суровым принуждением, жестким обязательством. Но на самом деле единственная мотивация здесь – радость. Вспомните о том, что происходит, когда мы влюблены. Любовь заставляет нас охотно подчиняться любимому человеку. Допустим, вы спрашиваете: «Может, встретимся?» – или даже: «Ты выйдешь за меня?» Что произойдет дальше, когда вы услышите утвердительный ответ? Неужели вы скажете: «Отлично! Договорились! Теперь я могу поступать так, как мне заблагорассудится!»? Разумеется, нет. Теперь вы даже не ждете, когда предмет ваших чувств напрямую попросит вас о чем-нибудь: вы предугадываете его желания и спешите порадовать его. В этом нет никакого принуждения и обязательства, тем не менее ваше поведение кардинально меняется в зависимости от мыслей и чувств человека, которого вы любите. Этот парадокс может показаться самым невероятным из всех. Освобождающий акт безусловной благодати требует, чтобы тот, на кого он направлен, отказался от права распоряжаться собственной жизнью. Но есть ли здесь противоречие? Нет, если вспомнить, о чем говорилось в третьей и девятой главе. Мы в любом случае не распоряжаемся своей жизнью. Все мы живем ради чего-то и подчиняемся этому истинному повелителю своей жизни. Если этот «повелитель» – не Бог, нас ждет бесконечное угнетение. Только благодать освобождает нас из рабства нашего «Я», которое таится даже в морали и религии. Благодать является угрозой лишь для иллюзии нашей свободы, независимости, возможности жить так, как нам заблагорассудится. Благая весть дает возможность вести принципиально иную жизнь. Но христианам зачастую не удается воспользоваться ресурсами Евангелия, чтобы прожить жизнь, какой она может быть во Христе. Каждому читателю этой книги важно понять фундаментальное различие между благой вестью и религией. Основная идея христианства в корне отличается от допущений традиционной религии. Основатели других религий – преимущественно учителя, а не спасители. Они приходили, чтобы сказать: «Поступайте так, и вы приобщитесь к божественному». А Иисус явился как Спаситель, хотя и был также Учителем. Иисус говорит: «Я – божественность, явившаяся к вам, чтобы совершить то, что вы не в силах сделать сами». Идея христианства заключается в том, что наше спасение – не наши заслуги, а заслуги Христа. Следовательно, христианство – не религия и не неверие. Это нечто совершенно иное. Тимоти Келлер "Разум за Бога"

ВЗ Том 1 - Книга Бытия (1-11) 1a.doc ВЗ Том 2 - Книга Бытия (12-50) 2b.doc ВЗ Том 3- Исход, Левит, Числа, Второзаконие 3.doc ВЗ Том 4 - Иисуса Навина, Судей, Руфи, 1,2 книги Царств 4.doc ВЗ Том 5 - 3,4 книги Царств, 1,2 Паралипоменон, 1 Ездры, Неемии, Есфири 5.doc ВЗ Том 6 - Книга Иова 6.doc ВЗ Том 9 - Притчи Соломона, книга Екклесиаста, Песнь Песней ВЗ Том 9.doc ВЗ Том 10 - Исайи (1-39) ВЗ Том 10.doc ВЗ Том 14 - Книги 12-ти пророков ВЗ Том 14.doc НЗ Том 1а - Евангелие от Матфея (1-13) НЗ Том 1а.doc НЗ Том 1б - Евангелие от Матфея (14-28) НЗ Том 1б.doc НЗ Том 2 - Евангелие от Марка НЗ Том 2.doc НЗ Том 6 - Послание к Римлянам НЗ-Т 6.doc НЗ Том 7 - 1,2 послания к Коринфянам НЗ Том 7.doc НЗ Том 11 - Соборные послания Соборные послания.doc *** В вордовских файлах после конвертации могут встречаться ошибки и неясности. Оригиналы в pdf для сверки можно взять здесь. P.S. Если вдруг не удастся открыть файлы формата .doc, то надо предварительно переименовать их на .docx

Возьмут. Главное, чтобы документы были в порядке.

Татьяна, благодарю вас за подарки!

Около двух часов назад прямо во время дежурства на святых вратах Оптиной пустыни преставился ко Господу вахтер Александр. Причины внезапной смерти пока не установлены, - похоже, оторвался тромб. Помяните его, пожалуйста, в ваших молитвах. Он делал много добра братии.

Никак не могу понять, почему вы делаете акцент именно на противоестественном для ангелов призрачном явлении людям и игнорируете ежедневный опыт их явления душам христиан в своем естественном духовном состоянии? Ведь это же РЕАЛЬНЫЕ явления, их умом видят многие.

Сказал некто: "Дьякона на пасхальной службе как ёлочные игрушки - чем больше, тем веселее" (из нового оптинского патерика)

Не надо забывать, что ангельский мир - это мир не материальный, а духовный, поэтому призрачные явления, о которых вы говорите, являются неестественными для ангелов (как и для бесов). Каждый христианин, который старается вести внимательную духовную жизнь, со временем начинает ощущать на себе действия и различать явления из ангельского мира. Ангелы как и бесы очень ощутительно влияют на помыслы и иногда даже на телесные ощущения. Именно здесь сосредоточена их естественная деятельность. Приближение к душе светлого ангела всегда ощутительно заметно для внимательной души, так же как и приближение ангела тьмы. Первый всегда приносит с собой мир и благочестивые мысли и чувства, а последний - страх, смущение и грех во всех его видах. Рассеянная и невнимательная жизнь не дает душе опытного знания того, как близко к нам находится духовный мир и его обитатели, отсюда обычно возникает нездоровый интерес и желание наблюдать жителей ангельского мира телесными очами. К сожалению, этим очень любят пользоваться именно падшие духи, которые за семь тысяч лет приобрели огромный опыт обмана людей. Мне кажется, что именно тот, кто верит в реальность и близость ангельского мира, поскольку ежедневно ощущает это на своем собственном внутреннем опыте, меньше всего будет искать в своей жизни телесного видения ангелов, признавая это величайшим для себя искушением. Господь наш принимает все наши действия относительно наших ближних, как будто бы мы делали их самому Иисусу Христу: "Понеже сотвористе единому сих братий моих менших, мне сотвористе (Мф. 25:40)". Хоть это и звучит парадоксально, но такой заповеди относительно ангелов мы не имеем. Поэтому, если и допустить, что в виде странника к нам придет ангел и мы поймем это, то никаких особых действий, кроме как почтения, мы не обязаны относительно его предпринимать. Появление ангелов телесным образом (вернее в виде призрака) всегда понималось как явление чрезвычайного, неестественного порядка, и воспринимать эти явления как само собой разумеющиеся, а тем более ждать их - означает полное непонимание сущности духовной жизни и ее законов.

Святую воду лучше не хранить на подоконнике, тем более в прозрачной бутылке. Под действием солнечных лучей она обычно зацветает.