Таблица лидеров

Глава VII Молитва имеет различные степени. Чаще всего случается, что не имеем желания молиться, несмотря на то, что пришло время молитвы. В этом случае надо себя побороть и читать определённые молитвы, со вниманием выговаривая или читая каждое слово. В начале это будет лишь механический труд, и молитва будет только внешняя. Но это не есть молитва лицемера и фарисея, о которых Христос сказал, что они его почитают только устами, а что сердце их далеко от Него (Мф. 15:8). Фарисеи и не старались приблизиться духовно к Богу, и молились только для того, чтобы показаться благочестивыми перед людьми. А здесь человек желает молиться, не думая о людской похвале, но молится только внешней молитвой потому, что его дух в тот час не приготовлен для молитвы. За время этой внешней молитвы приходит настроение для искренней молитвы. Надо только желать этого и следить за молитвами, которые читаем. В этом случае не надобно заставлять себя что-либо ощущать или вызывать в себе чувство: оно бы было неискренно. Если внимательно читаем молитвы, тогда мы приготовимся для молитвы. Сначала получим интерес о том, что читаем, и уже не должны заставлять себя быть внимательными. После этого мы получаем желание к молитве, находим в том духовное удовлетворение. https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Maksimovich/o-molitve/#0_13 святитель Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский О молитве

Надо иногда читать ещё раз то, что казалось бы давно известно. Святитель Филарет Московский говорил, что необходимо каждый год перечитывать Катехизис, чтобы быть уверенным - в вере ли ты. Отцы говорят, что ереси всегда начинаются с незаметных и незначительных отклонений от истинной веры.

Верные в малом Будем верными Богу в малом и не будем ждать от жизни каких-то особых триумфов. Все, сделанное по доброй воле и от чистого сердца, Бог принимает как величайший дар, даже если это и что-нибудь самое незначительное в очах людей. В Евангелии мы встречаем трогательную сцену, когда Спаситель стоял перед Иерусалимским храмом и смотрел, как люди оставляют жертвы. Подошла и одна бедная вдовица и со стыдом опустила в сокровищницу свои две лепты. Что для людей значили эти две монетки?! Но в очах Спасителя это была великая, самая большая жертва, потому что она принесена была от всего сердца. Не меряет Бог дела по внешнему величию, но по внутреннему содержанию. Поэтому Апостол и советует: «И всё, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков» (Кол. 3, 23). А, служа окружающим людям, мы на самом деле служим Господу. Бог видит каждый, пусть самый маленький, труд; каждую, пусть самую тайную, молитву; каждую, пусть самую сокровенную, добрую мысль и каждое доброе намерение. Для Него важно все то, что служит добру, что служит любви, что служит человеку: и работа в канцелярии, и работа в школе, и работа на фабрике, и поход на рынок, и ожидание в очереди, и исполнение мелких домашних дел. Бог присутствует не только там, где совершаются великие дела, которые останутся в истории, но и там, где мать поднимает на руках свое дитя, где человек с трудом честно зарабатывает хлеб для своей семьи; Бог там, где человек любит, где человек идет на жертву ради другого, где человек радуется человеку. Всюду Он, и все для Него одинаково важно. И да будет на нас безграничная милость его, чтобы через нас малых прославлялось святое и великое Имя Его! Аминь. (В сокращении) Епископ Хризостом (Войинович) https://pravoslavie.ru/102137.html

Хотя вот продолжение ее повествования... "... Я отводила душу в музее. В праздники мы пропускали несколько сот посетителей через музей: советские служащие, рабочие, красноармейцы, учащиеся. Пропускались посетители группами не более двадцати человек. Шума не допускалось. Старик Илья Васильевич вел книгу записей. - Пожалуйста, товарищи, из уважения к памяти Льва Николаевича снимите головные уборы! - говорил он. Это сразу же создавало какое-то особое настроение торжественности. Самые серьезные посетители - рабочие и красноармейцы. Самые пустые - советские служащие, особенно советские барышни. Рабочие и красноармейцы знали про Толстого, кое-что читали, всегда задавали серьезные, значительные вопросы. Советские служащие большей частью ничего не читали, и трудно было давать им объяснения: приходилось ограничиваться биографическими сведениями. Для большинства молодых рабочих было совершенно неизвестно отношение Толстого к рабочему народу. Они не имели понятия о его статьях: "Не могу молчать", "Единое на потребу", "Так что же нам делать?", "К рабочему народу" и других. Громадное впечатление производила на этих посетителей стеклянная глыба - подарок рабочих Мальцевского завода - с трогательной надписью: "Вы разделили участь многих великих людей, идущих вперед своего века. Раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылке. Пусть отлучают вас, как хотят и от чего хотят фарисеи, первосвященники. Русские люди будут всегда гордиться, считая вас своим великим, дорогим, любимым!" Помню один серьезный разговор, происшедший между мной и группой красноармейцев, желавших во что бы то ни стало понять религиозные убеждения Толстого. Разговор зашел настолько далеко, что мне пришлось напрячь все свои умственные силы, чтобы дать исчерпывающие ответы. К сожалению, у меня почти что не сохранилось отцовских религиозно-философских брошюр, достать же их было невозможно. Они не только не издавались, но были запрещены во всех народных библиотеках. Но я все же отыскала у себя несколько книг и дала им. Помню группу учеников Тульской совпартшколы. До этого посещения, может быть потому, что наш враг Чернявский был с ними связан, я боялась этого учреждения. С некоторым трепетом я стала показывать музей. Начала, как всегда, с залы, рассказывая им про предков отца, перешла на крепостное право, на отношение к нему отца и с первых же слов почувствовала, что ребята заинтересовались. И, как это иногда бывает, неизвестно почему, между нами вдруг установилось какое-то понимание и дружественная связь. Я задержалась с ними дольше обыкновенного. Когда мы перешли в гостиную, я указала им на книгу "Мысли Мудрых Людей", лежащую на столе, и объяснила, как отец каждое утро читал изречение на данный день. - Это было его молитвой... - сказала я и вдруг спохватилась, вспомнив, что для совпартшкольцев молитва есть что-то отвратительное, опиум для народа, как они говорят. Я взглянула на ребят. Но они все слушали серьезно и проникновенно. - Давайте и мы последуем примеру Льва Николаевича, - сказала я, - и прочтем изречение на сегодняшний день. Изречение оказалось из Евангелия. - Кто написал эти прекрасные слова? - спросил меня один из учащихся. - Это слова Христа, - ответила я. - Не может быть! - воскликнули ребята. - Христос не мог этого сказать! Да и существовал ли он? Нас учили, что его никогда и не было... Ни один из двадцати юношей никогда не читал Евангелия! Я принесла им Евангелие, переложенное отцом, я принесла им "Христианское учение", "В чем моя вера" и другие брошюры. Мы распрощались очень сердечно, юноши ушли. Я стала показывать музей следующей группе. После обеда мне надо было сходить в школу. Проходя мимо парка, я опять увидела совпартшкольцев. Они лежали в кругу на траве, и один из них громко читал Евангелие. Но вскоре этим свободным разговорам должен был прийти конец. У меня было все меньше и меньше времени для того, чтобы давать объяснение посетителям музея, а сотрудники, боясь коммунистов, ограничивались чисто внешними объяснениями. В музейном отделе наркомпроса становилось все меньше и меньше беспартийных интеллигентных работников, коммунисты требовали марксистского освещения Толстого при даче объяснений в толстовских музеях..." Дала читать Евангелие, но переложенное отцом..."Христианское учение" было в наличии. Долго-долго просто лежала брошюра. Когда стала воцерковляться, стала много читать, почти без разбора поначалу. Авторство и авторитет Льва Николаевича, который привился на уроках литературы в школе, сподвигли схватиттся за чтение, но следом откуда ни возьмись пришла информация о его учении. Откуда ни возмись? 2009 год, первая поездка в Оптину. В долгой дороге удивительный организатор паломнических поездок Юрий Васильевич Крестников все расставил на свои места. Если Оптина, то - да, Толстой, Гоголь, Достоевский в числе многих еше имен обязательны. И обстоятельства, связанные с их стремлением и пребыванием в Оптине.

Ф.М. Достоевский говорил или писал, что не было писателя талантливее Л.Н. Толстого, но что он (Достоевский) его (Толстого) не любит, потому что он горд.