sasha

Житие преподобного Дионисия Радонежского – один из наиболее удивительных памятников агиографической литературы XVII столетия. Что же выделяет его в ряду прочих? В первую очередь бросается в глаза то, что перед нами не жизнеописание основателя новой обители иноков, а повесть о житии одного из его преемников, взявшего в руки игуменский жезл через три с половиной века после смерти своего преподобного предшественника. Второй существенной особенностью этого текста становится введение читателя во внутреннюю, обыкновенно сокровенную жизнь монастыря, описание рутинной жизни обители, попытка увидеть за вседневными происшествиями и даже нестроениями в быту насельников незримую сторонним взглядом святость истинных подвижников монашеского жития. Жизнь и молитвенный подвиг Дионисия и Сергия физически проходила в одном и том же месте ‒ на возвышенной маковке избранной некогда юношей Варфоломеем пустыньки. Возможно, некоторые из дубов, осенявших монастырские стены в годы правления рачительного архимандрита, были посажены когда-то самим Сергием или же кем-то из его ближайших учеников: их тени поминутно мелькали в глазах Дионисия в туманной и промозглой октябрьской мгле, когда братия покидала храм после окончания всенощного бдения в день пострига Сергия ‒ день памяти мучеников Сергия и Вакха. Тогда, кутаясь в складки серебрящейся при свете вечерней луны мантии, словно складывая в благоговейном трепете перед сокровенной святыней памяти белоснежные крылья, ступал по паперти Троицкого собора неизвестный архимандриту монах. Пройдя монастырскую площадь до середины, незнакомец оборачивался в сторону храма и долго – невероятно долго ‒ напряженно вглядывался в силуэты расходящихся по кельям иноков и прозревал в этом современном видении иные образы, другие силуэты. «Михей!» – благоговейным шепотом произносил Дионисий, и в то же мгновение видение рассеивалось, оставляя вместо себя клочки серебристого тумана. Дионисий, по обыкновению, возвращался в храм и, зная, что там, за северной колонной, в неясном свете гасимых екклесиархом лампад, тускнели очертания молчаливого Исаакия, старался обходить этот угол стороной, не желая неосторожным взглядом обеспокоить благое молчание умной его молитвы. Являлись ему временами и архимандрит Симон, положивший основание экономическому благоденствию монастыря, и келарь Илия, и многие другие. Только он, только сам Сергий никогда не являлся ему. Дионисий не спрашивал, отчего так: он знал, что встреча их будет возможна только после его смерти, и каждое его движение на поприще настоятельского делания освещалось этой надеждой, и каждый свой вздох он поверял тем, что мог бы он значить в глазах великого старца… Итак, Сергия и Дионисия разделяло время, и оно, конечно же, наложило неотвратимый отпечаток на все происходившее в лавре в начале XVII века: теперь это была уже не утлая пустынька, внутри которой едва теплился уголек веры, зажженный ее смиренным основателем в мрачные времена монгольского ига, и не та община, которая была собрана преподобным Никоном под сводами величественного каменного храма Святой Троицы, – во власти Дионисия оказался первый на Руси монастырь, его келарь стал вторым после царя землевладельцем в стране, и на раку с мощами ее основателя возлагали московские государи своих новокрещенных наследников, восприемниками которых становились, по традиции, Троицкие архимандриты. Однако возрастание авторитета обители, получение ее игуменом сана архимандрита и экономический расцвет несли вслед за собой мрачную бездну скорбей и искушений, так что в отблесках славы на лице Дионисия явственно проступали кровавые подтеки мученика и страстотерпца, которых в целом удалось избежать смиренному старцу Сергию. Кроме того, изменение структуры монастыря, усложнение его институтов порождало усложнение механизмов управления братией, превращало обитель в сложную духовно-административную систему, жизнь и деятельность которой требовала от насельника (в совозрастающей занимаемому им чину прогрессии интенсивности) выработки стратегии сдержек и противовесов в обретении того баланса сил и воль, который мог бы обеспечить хотя бы некоторую свободу управленческого маневра, и, несмотря на то что таковая в критические моменты у Дионисия находилась, все это превращало будни архимандрита в непрерывную борьбу с сановными интриганами по всем правилам таинственного мадридского двора. Ответ Афанасия, исполненный человеческого и монашеского достоинства, вполне соотносится с биографией его величественного пастыря, преподобного архимандрита. Возможно ли было Дионисию избежать тех скорбей, которые довелось ему пережить в сане Троицкого архимандрита? Быть может, и да, возможно, однако в этом случае ему пришлось бы отказаться от борьбы за Отечество, борьбы за веру, за наследие преподобного Сергия. Отсиживаться в келье в те страшные времена, когда коварство «поляков, и Литвы, и русских воров» плело свои губительные сети, было неприемлемой для Дионисия капитуляцией, а искушения, в преодолении которых крепла вера и воля архимандрита, позволили ему в осознании своей человеческой немощи достичь истинной духовной высоты и непреложного величия. Мария Кузьмина 25 мая 2018 г.

Lost Sheep, *Владислав*, у меня была мысль о болезни какой-то тяжелой или "что-то вроде того" - словом, "обстоятельствами-особеностями", с которыми в монастырь не возьмут...и может это и есть объяснение... вот тоже история - http://www.aif.ru/society/religion/1067138 кто знает? но очень как-то тяжело и неловко от этой неясности - потому как если это смертельный недуг - то от нас наооборот какое-то участие ожидается, а если это "монах-монах", то как пишет ЕКатерина, и я соглашусь: он не сам об этом открыл, а как обычно - "слухи, интриги, расследования" - но информация проверенная

Сегодня выяснилось, что мой коллега стал тайным монахом (не в монастыре живет- а в миру, по крайней мере сейчас) - как с ним общаться? он не мирянин, проблему зарплаты, цен на продукты - уже вроде и не обсудишь... или как? "игнорировать" его монашество, только из-за того, что в "миру"? постриг, видимо, случился совсем недавно - сейчас он дорабатывает какие-то дни, а потом - неизвестно...

В год 100-летия мученической кончины Царской семьи состоится крестный ход по маршруту Тобольск — Алапаевск — Екатеринбург В год 100-летия мученической кончины Царской семьи по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла со 2 июня по 17 июля 2018 года пройдет пеший крестный ход по маршруту Тобольск — Алапаевск — Екатеринбург, в котором примут участие паломники из Крыма, Белоруссии, Сибири, Урала, Пскова, центральных областей и других регионов России. Торжественное шествие протяженностью 700 км состоится при участии Тобольской, Каменской и Екатеринбургской епархий. Крестный ход начнется 2 июня выходом из Тобольского кремля в 11.00, по окончании Божественной литургии и молебна. Прибытие в Екатеринбург запланировано на утро 14 июля. В ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге будет совершено традиционное богослужение и Царский крестный ход. Подробная информация о крестном ходе размещена на сайте http://voskhozhdenie.ru/

Только ХРИСТОС – СПАСИТЕЛЬ Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Сегодняшний воскресный день, как и многие другие, посвящает Евангелие теме спасения человека. Из Евангельского чтения мы узнаем сразу о двух лицах, которые были спасены: некая кровоточивая жена была спасена от болезни, двенадцатилетняя дочь начальника синагоги – от смерти. Спасение – это всегда двустороннее действие. Это осознание человеком, плывущим по безбрежному морю, что сам он не доплывет до райской земли. И это – спасательный круг Божий, который может подтянуть человека к земле Обетованной, рука, протянутая Христом, которая дает человеку возможность вкусить от древа жизни. Как богословское понятие, спасение – это проявление любви Бога по отношению к людям через избавление человека от греха и его последствий – смерти и ада. Ключевые слова Евангелия о спасении следующие: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16: 16). Как видно, спасение требует от человека определенного направления воли. Спасается не всякий, но – кто верует и крестился. При этом и крещение – не просто обряд погружения в воду, но – «обещание Богу доброй совести» (1 Пет. 3: 21). И вера – это не только причисление себя к определенной конфессии. Вера – это принятие религиозного мировоззрения как своего, это знание о Боге, упование на помощь свыше, это такой вектор жизни, который направляет свободу воли к самореализации в обществе себя как христианина или христианки. Сам себя человек не может спасти, но «всё возможно Богу» (Мф. 19: 26). Поэтому апостол Павел в своей проповеди делает акцент на вере как средстве спасения: «благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар» (Еф. 2: 8). Воскресший Христос – это краеугольный камень нашей веры и нашего спасения, «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4: 12). Спасение начинается с проповеди о Христе, но при этом душа принимающего проповедь должна быть чиста (см.: Иак. 1: 21), чтобы семя, посеянное на почву сердца человека, проросло и дало плод. Вера достигает совершенства через поступки в вере, без дел вера мертва (см.: Иак. 2: 20–22). Согласно апостольским Посланиям, не всякие поступки дают человеку удел вечной жизни. Спасительными делами, прежде всего, являются изучение Священного Писания, стремление познать истину (см.: 1 Тим. 2: 4; 4: 16; 2 Тим. 3: 15), молитва («всякий, кто призовет имя Господне, спасется» – Деян. 2: 21), покаяние (см.: 2 Кор. 7: 10), милость и страх Божий в сердце (см.: Иуд. 1: 22–23), надежда на Бога (см.: Рим. 8: 24; 1 Фес. 5: 8), свидетельство о своей вере своими устами (см.: Рим. 10: 9–10), стойкость в вере (см.: Евр. 10: 39), сострадание и утешение друг друга во Христе (см.: 2 Кор. 1: 6–7), распространение проповеди о Христе в мире (см.: Иак. 5: 20). Как видно из этого перечня, не всякое дело приносит человеку спасение. Спасают те дела, которые совершены с верой или во имя Иисуса Христа. Добрые дела, конечно, возможны и без веры во Христа; высокие образцы поступков милосердия и сострадания можно найти и у атеистов, у которых закон совести твердо написан на сердце. Но это не вводит их в Царство Божие. С другой стороны, «уверенность в существовании Бога» тех, кто прочитал всю Библию «от корки до корки», не дает им спасения, как и тем, кто чрезмерно гордится своей праведностью или живет аморально. По апостолу Павлу, глубоко заблуждаются те, кто уповают на свою праведность (см.: Гал. 2: 16–20) или думают, что без Бога можно спастись. Невозможно вскарабкаться в райский сад незаметно от Бога, тайком перелезть через забор Эдемского сада, купить у ангелов билет суммой своих добрых дел. Только Христос может ввести в ограду Своего Небесного Царства, Он есть дверь (см.: Ин. 10: 9), и путь, и истина, и жизнь (см.: Ин. 14: 6). Нужно довериться Богу-Спасителю, вверить себя Ему, чтобы Он спас. Конечно, апостол Павел заповедовал «не быть умом детьми, по уму быть совершеннолетними» (1 Кор. 14: 20). Но давайте начнем возрастать в вере с малого, с того, что точно привело когда-то ко спасению. Давайте верить в простоте сердца Богу как простые люди, и только затем подкреплять нашу веру делами во Христе. «Не бойся, только веруй» (Лк. 8: 50) – сказал Христос начальнику синагоги Иаиру. «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой» (Деян. 16: 31) – сказал апостол Павел таким, как мы. Давайте в вере нашей доверимся Богу. Аминь. Иеромонах Ириней (Пиковский) 17 ноября 2013 г.

спасибо!!!!

вот что говорит "Толкование Священного Писания", Толкования на Мф. 26:69, Лопухин А.П.: Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином (Мк. 14:66, 67; Лк. 22:56; Ин. 18:17). В то время, когда Христос подвергался поруганию, в том же дворе первосвященника совершались события, которые во всякой другой истории показались бы микроскопическими. Но в истории страданий Христа в них заметен страшный ужас и кровавый трагизм. В то время, как Спаситель подвергался оплеваниям, заушениям и другим оскорблениям, Петр, пришедший во двор первосвященника (Мф. 26:58), в течение всего допроса, по-видимому, сидел вместе с первсовященническими служителями и грелся у огня Мк. 14:54;Лк. 22:56). Как много страшного трагизма и реализма в этом простом выражении! То, что происходило внутри, в душе Петра, не было никому заметно; а во вне было только видно, что он грелся у огня! Естественно, если, находясь около вещественного пламени, Петр должен без усиленно гасить и сдерживать всякое внутреннее пламя, просто потому, чтобы не выдать себя и своих намерений. Он находился в положении человека, который видит с берега утопающего и не имеет ни сил, ни средств, чтобы хотя чем-нибудь ему помочь. Это вообще одно из самых мучительных состояний всех добрых и любящих людей. Какие душевные муки переживал Петр, греясь у огня, это сокрыто от глаз людей. Иоанн, показавшись на мгновение (18:15,16), быстро накидывает завесу на свою собственную личность и скрывается в ночной мгле. Остается один Петр со своим наружным спокойствием. “Власть тьмы,” охватившая его Учителя и завладевшая Им, как грозная туча во время темной ночи, блещет молниями и поражает громовыми ударами, и скоро распространяется и над головою Петра. Это — искушение. Петр постепенно, сам ничего не подозревая, входит в ограниченную область искушения. Никогда для него не была нужна молитва: “и не введи нас во искушение.” В рассказах евангелистов о первоначальном искушении Петра нет противоречий; повсюду у них на первом плане — какая-то неизвестная “служанка” (μία παιδίσκη, μία των παιδισκων, παιδίσκη τις), которую Иоанн называет “придверницей” (παιδίσκη ή θυρωρός — 18:17). Это — совершенно неизвестная ни нам, ни, вероятно, первым христианам, личность, как будто невзначай выставляющая свое смуглое лицо среди ночной мглы. Она вглядывается в Петра (Мк. 14:67; Лк. 22:56) и затем подозрительно говорит вслух: “и ты был с Иисусом Галилеянином.” Если бы даже все эти рассказы были вымышлены, то и тогда мы должны были бы сказать, что тут чрезвычайно искусный, в высшей степени художественный, подбор всех обстоятельств. Зачем эта служанка, придверница? Почему составители вымыслов не заставили говорить с Петром кого-нибудь из мужчин, например, хотя бы того же Малха, которому Петр отсек ухо? Это было бы гораздо естественнее во всяком вымысле, даже художественном. Но действительность всегда мало отвечает всякому вымыслу. Мужчины заняты были другими делами и мыслями; а наблюдательность, острое зрение и несдержанный язык женщин всем известны. Судя по выражениям (παιδίσκη), это была молодая рабыня, может быть, даже взрослая девочка. Смелый и отважный Петр поставлен был в крайне затруднительное и опасное положение не занесенным над ним мечом, не направленной прямо против его сердца стрелой или пикой, а легкомысленным вопросом какой-то неизвестной и болтливой молодой рабыни. Евангельское καί (у всех евангелистов) здесь многозначительно: “и ты был.” Если “и ты,” то, следовательно, и еще кто-нибудь, он, из бывших с Галилеянином, был там, и вместе с Ним Петр. Кто был этот другой? Одни предполагают, что служанка указала здесь на Иоанна, другие — на Иуду. Но, может быть, слова служанки означают: “ты вместе с многими другими, которых теперь нет на этом дворе.”

наверное Вы правы, но у меня еще проблема с подбором слов - а с другой стороны "неверные слова отражают неверные мысли" .... но и у более духовных людей бывало: все склонны как-то привыкать к кому-то

нормально или нет - я не знаю))))) "поленом по голове" тут, на мой взгляд, - где "Православие - исконно" - предостаточно и премного)))) просто ответила Вам - как было и что было лично со мной... Вот еще, что на ум пришло от Ваших слов "не живу в России" - год назад довелось стать крестной моей подруги, 48 лет отроду, она уезжала работать в США - по контракту... и я беспокоилась, как она там будет - будет ли в храм ходить, причащаться и т.д. ...и так радостно получать от нее сейчас сообщения, из Далласа, что ходит на богослужения, исповедуется, причащается.... дома, в Росиии, храм во дворе дома был! и не ходила - сейчас тратит какое-то время, чтобы до храма дойти... Сестра у меня в Ирландии живет, так у них лет 10!!!!! не было в городе служб вообще - она жила аудиозаписями богослужений монастырей России... сейчас командировали туда батюшек - они организовали общину (маленькую - 10 -15 человек), сами прихожане поют! а я все сестре своей жаловалась "много людей, давка, на службе стоять невозможно" - а она мне и говорит "но служба-то есть! а до нас батюшка вообще доехать не может"....так что путь тех, кто не в России - он очень такой, не побоюсь сказать, жертвенный ...наверное, все-таки не совсем верно выразилась - но лучше слов сейчас не подберу.... мы не пошли к ней целенаправленно, мы просто были в горе и брели по Москве - и забрели в Зачатьевский монастырь, а там - она - Матушка Иулиания

Владимир Муллин, заслуженный художник России - "Зимняя рябина", 2007

Мано, простите - спасибо Вам за вопрос, присоединяюсь!!!! извините, но если Вы вдруг против - создам другую "тему" - но хотелось бы и добавить Lost Sheep вопрос: а если священника, у которого "80 лет исповедовался" переводят куда-то - опять искать духовника? и как?! верить ли, что рано или поздно вернут назад в монастырь? чувствуешь себя потерянным, дезориентированным - как быть? с чего начать - этот уже пройденный когда-то путь?