Таблица лидеров

«Был мёртв и ожил…» На богословских кругах шутят, поздравляют друг друга с днём Ангела в честь блудного сына и блудных дочерей, которых мы, к сожалению, прообразовали своей жизнью. И, к сожалению, ни один из нас не минул участи быть и в роли младшего сына, который ушёл восвояси от Бога далече, и в роли старшего, который так опечалился от того что к праведной жизни возвращался его младший брат. И вот нам сегодня Господь предоставил возможность услышать притчу, которую те же самые богословы называют Евангелием внутри Евангелия. Евангелие в смысле благовествования, потому что впервые представляется Творец вселенной таким милосердным и любящим Отцом. Это даже представить не могли в Ветхом Завете, хотя уже пророки говорили о любви Божией к невесте своей, к Израилю, но к сожалению народ был дикий и жестокий и не было пророка, который бы не пострадал. Но прошло время и вот является Бог Любви, Сам Христос, облеченный в человеческую плоть, ради нас, ради человеков и идёт к своим сыновьям, к народу израильскому, а они его не принимают. И вот это шествие Господа к своему народу, который по благодати-то родственник был Ему и представлял в том числе Господь в образе вот этого милосердного Отца. Зачастую мы себе не отдаём отчет в том, что эта притча была очень интересна для палестинцев, для жителей Иудеи и до сего дня она остаётся очень многогранной, и для толкователей этот одно из любимых мест. И вот когда толкуют, к сожалению, не каждый раз говорят о том что, почему поспешил отец? почему он побежал навстречу, просто от любви? Он мог с достоинством дождаться и с любовью обнять сына, хотя был стар. Протоиерей Сергий Петряшов 12 февраля 2023 г. https://spb.optina.ru/sermon/byl_mjortv_i_ozhil_/

Сущность Пасхи. Путь по пустыне - образ жизни призванного человека "Что же мы видим в событии пасхальной трапезы? Мы видим, что главным является освобождение народа, народ освобожден, он устремится к свободе, так, как он ее желает, он ее чает. Он не очень хорошо понимает, что такое свобода и куда ему бежать, но он понимает, что то, что было, миновало. И мы видим, что человек, празднующим Пасху, должен быть, как сжатая пружина. Он должен стремиться прочь из египетского плена. Он не должен медлить. Он не должен засматриваться на красоты покидаемого им Египта (как мы это делаем). Нам Христос говорит: «Не оборачивайся вспять. Устремляйтесь вверх, идите за мной. Не оборачивайтесь, не смотрите, не жалейте того, что вы оставляете в миру. Идите за мной туда, куда Я вас зову. Идите быстрее, потому что времени мало, время коротко». Нам Лот со своей женой свидетельствуют, к чему может привести промедление, к чему может привести сожаление о том, какой же, все-таки, замечательный мир оставляем мы после себя. Как жалко его бросать. Сколько в нем прекрасных произведений культуры, литературы, сколько в нем прекрасных природных мест, где я не побывал. Сколько в нем прекрасных людей. Ну и что, что они неверующие безбожники, зато какие они хорошие, я в церкви таких не видел. И вот это вот жаление, оно, на самом деле, пагубно. И ситуация ветхозаветной Пасхи говорит нам о том же: нельзя оборачиваться назад, нельзя жалеть, иначе ты не сможешь идти вперед. Ты так и останешься в плену Египта. Если бы мы знали, сколько таких [вещей] мешаются нам, чтобы действительно стать Христовыми. Мы постоянно жалеем о том, что мы оставляем, приобретая Христа. Точнее, что мы оставляем, если бы приобрели Христа. Потому что мы не можем Его приобрести, пока мы жалеем о чем-то вне Христа, об этих египетских котлах с мясом и чесноком. И эта готовность устремиться [за Христом] , она первое, о чем нам говорит ветхозаветная Пасха. Второе, что она говорит, что на самом деле это освобождение связано с горечью. Что свобода обратной стороной всегда имеет горечь. И в православном христианстве эта горечь очевидна. Тут все пронизано крестом, крестными страданиями, крестной мукой Спасителя. И деть эту горечь из христианской жизни никуда нельзя. Потому что всякая радость, как и всякая свобода, дается, как бы содержа в себе горечь. Если ты не вкусишь горечи, то за этой горечью не почувствуешь и сладости. Оно по-другому не бывает в этой жизни. Это некая данность, что духовная свобода вкушается с горечью. Без этой гречи освобождения человека не бывает. И люди, которые думают, что можно под пение «Аллилуйя» радостным маршем войти в Царствие, они очень заблуждаются. И в этом непреходящая ценность опыта святых отцов. Они об это постоянно свидетельствуют, что без горечи, без скорби, без страданий, без болезней невозможно спастись. Исцление души и спасение души может только таким образом произойти. Но самое главное, что мы видим в ветхозаветной Пасхе, что кровь агнца, который прообразует собой Христа, освобождает израильский народ от рабства дьяволу, от смерти, потому что они все были обречены на заклание, и вводит их в землю обетованную. Она освобождает их и от греха, потому что они творили не волю Божью, а творили волю фараона, а все, что не есть воля Божья, есть грех. Таким образом, израильский народ освободился благодаря крови этого агнца от смерти, от дьявола, который олицетворялся фараоном, и от греха. Чтобы выйти и стать свободными сыновьями Божьими в земле обетованной. То же самое предлагается и любому христианину. Пасха нам свидетельствует о том, что мы теперь свободны от греха, от смерти, от власти дьяволу, и освобождаемся в свободу славы сынов Божьих. Правда, мы этого почему то не чувствуем, ни своего сыновства, ни своей свободы, грехи у нас тоже что-то меньше не становятся. А если есть грех, то и дьяволу, стало быть, мы служим, потому что всякий грех есть исполнение воли дьявола. Это должно бы нас отрезвить, побудить задуматься, почему это так происходит…Но мы не задаем. Для нас христианство становится как бы рутиной, как бы неким привычным делом… Но какого-то изменения, какого-то погружения в то, что, собственно, сделал Христос своей кровью, нет. Вот этот вопрос надо задать и тогда, несомненно, мы получим на него ответ..."

По материалам: Торжество православия Священноисповедник Николай, митрополит Алма-Атинского и Казахстанского сказал одну важную вещь, которая удивит многих. “Усопшие родные не только слышат нас, они молятся о нас. Они видят нас изнутри, знают, знают какие мы есть в глубине сердца нашего". Потому, для православных нет ничего важнее, чем молитва об упокоении их близких. Усопшие, если видят, что мы живём благочестиво - радуются, если же напротив нерадиво - печалятся и молят Богу о нас. Одни случай это сто процентов доказывает. Священник Владимир Страхов стал свидетелем того, что связь между живыми и усопшими ни в коем случае не прерывается, лишь временно делается слабее. Можно даже сказать, что порой ушедшие о нас родственники заботятся больше, чем живущие сродники на земле. Однажды он служил на приходе в одной из Московских церквей. И вот когда литургия уже закончилась, а в храме остался только он и псаломщик, к нему подошла бедно, но аккуратно одетая старушка. Она попросила причастить некого Алексея, ее сына, вложив в руки батюшки бумажку, где был точно указан его адрес, фамилия, имя. Священник обещал исполнить всё в этот же день. Взял Святые дары и отправился по указанной улице. Старушка ничего не перепутала. Дверь ему открыл молодой человек, лет 30 -ти, интеллигентный и на вид здоровый юноша. Батюшка передал просьбу его причащать, на что тот сначала стал категорически отказываться, ссылаясь на то, что живет он один и в причастии не нуждается. Батюшка старался описать ту старушку и поднимая глаза на портрет, вдруг, восклицает: "Да вот же она!". На что Алексей отрицает произошедшее, утверждая, что мать его вот уже 15 лет как нет в живых. Отец Владимир продолжает утверждать, что именно ее видел сегодня, тем более, что данные и имя его совпадают. На удивление молодой человек соглашается и на исповедь, и на причастие, раз уже так загадочно произошла эта встреча. Исповедь была искренней, полной, сознательной горячей, за всю его жизнь. Батюшка с радостью отпустил грехи Алексею и со спокойным сердцем причастил. А на следующее утро пришли соседи студента и сообщили, что он неожиданно упокоился. Отслужили по нём первую панихиду. Вот так, если бы не забота даже там, то сын бы ее отошел в Вечность, не приобщившись Святых Христовых Таинств. Значит "жители" уже другой жизни, особенно мамы, могут заботится о нас, умолить Бога оттуда нас спасти и помиловать. Всем когда-то уготован этот уход, потому будем заботиться не о благоустроении этого мира, а думать о том, какая там нас ждет участь. Каждый даст ответ, как он прожил эту жизнь, с пользой ли для себя и своей близких и достоин ли называться сыном Отца Небесного. Протоиерей Андрей Ефанов вносит в этот рассказа небольшое уточнение. По его мнению молиться о нас могут те, которые при жизни стремились жить с Богом. Шли к нему, верили, что спасет. Считали своим долго молиться по усопшим. Ведь спасти себя они уже не могут, а вот получить от нас молитвенную помощь могут всегда. Если же вам самим трудно пережить утрату, то нужно молиться Пресвятой Богородице. кто как не ей знать, каково это терять горячо любимого человека. Ими естественно будут святые, состояние которых настолько было приближено к Богу, настолько много в них любви, которую успели стяжать в этой жизни, что не могут согласно Церковному преданию не поделиться ею. Не могут не излить на нас, живущих сейчас свою молитву, заботу, попечение. Ведь после смерти никто не может самостоятельно уже поменять то, что приобрел. Свое внутреннее состояние останется и после смерти одинаковым. И по большей степени души людей чаще всего полны не любви, а грехами искалеченные, истощены. Так что не те, кто остались, а те, кто ушли больше даже нуждаются в молитве. Даже мы верующие, но не видящее знаем, что молитва - это звено, которое соединяет и живых, и усопших. А те, кто уже отошел ко Господу не сомневаются, что Бог - есть Отец, с надеждой и верой тоже молятся о нас. Связь наша односторонняя. Чем больше мы будем молиться о них, тем больше о них будут очищаться, становится ближе к Богу и тем сильнее будут молиться о нас. Словом, когда мы молимся, они молятся о нас. То есть, чем праведнее и старательнее жизнь будет у нас в Богом, тем лучше будет нашим усопшим, и наоборот. Одни родители очень радели за сына как при жизни, так и после их смерти. И когда он творил беззаконие, мать явилась ему и вразумила сына. Только вот не могу припомнить при каких обстоятельствах, но точно знаю ,что помогла ему покаяться, и образумиться. Конечно, без причастия самого человека, и без поминовения имени усопшего на Литургии трудно что-то изменить . Без Бога не бывает спасения. Потому нужно участвовать в Святых Таинствах, становится ближе к Богу и тогда будет хорошо всем. Это еще раз доказывает, что у Бога все живы и мы можем через молитву держать с ними связь. Не стоит сомневаться, что бабушки и дедушки молят Бога, правда с небольшим условием. Только те, кто заслужили милость, благодать перед Богом. Кто при жизни стремился к святости. Лишь те, кто пребывали земную жизнь с Богом, или хотя бы старались, как могли, могут молиться о тех, кто еще не с ними. Так что не выдумка просить о помощи наших усопших родных, даже с приставкой "пра". Так что, если к Богу идти при жизни, то и после смерти можно обрести особый дар - продолжать молиться за всех своих родственников. Истории Юлии Вознесенской в книге “Мои посмертные приключения” не простая вымышленная история. Особенно, те могут вымолить своих родных, которые страдали в при жизни за веру. Они стали святыми перед Богом и могут вымолить даже живых. Так было с ее прадедушкой. И он когда внучке потребовалась помощь вернуть в тело для покаянии, он выпросил у Бога ту возможность. Священномученик Евгений, так звали героя, спас не только внучку, он еще помог дочери избежать адских мук и многим другим родственникам, которые жили до него. Ведь ничего нет удивительного, что мы обращаемся к тем святым, которых уже нет снами много-много лет. Но тем не менее мы не сомневаемся, что они слышат нас, помогают получать исцеление в болезни, помощь в различных житейских нуждах.

Вчера наш отец-настоятель интересно сказал на проповеди о долге родителей. Перескажу своими словами. В притче о блудном сыне отец традиционно воспринимается как образ Отца Небесного. Он даже не слушает слова извинения сына, никак его не упрекает, не говорит "я же тебя предупреждал..." В одном древнем документе говорится, что священник, принимающий исповедь, должен делать это сидя лицом к пришедшему с улыбкой на лице и с распростертыми для объятия руками. Вот такой образ Божественной Любви Сам Господь открывает нам, что Бог - это Отец наш. А какие мы сами отцы для своих детей? Какую ассоциацию вызовут у них слова "Бог - Отец"? Любовь и уважение? или Страх? или ещё что хуже... Серьёзный вопрос.

Эгерия подчеркивает и особый статус литургий в великопостные субботы: «По субботам литургия совершается раньше [обычного], то есть до [восхода] солнца. Так бывает ради того, чтобы скорее дать разрешение тем, которых здесь зовут евдомадариями («седмичниками»). Таков [здесь] обычай поста в Четыредесятницу, что те, которых зовут евдомадариями, то есть которые постятся всю неделю, вкушают пищу в воскресный день, так как литургия бывает в пятом часу. И после того, как они вкусят в воскресный день, они уже [ничего] не едят до тех пор, пока в субботу утром не приобщатся [Святых Таин] в [храме] Воскресения. И так, ради них, для скорейшего разрешения [их поста], литургия по субботам в Воскресении совершается до [восхода] солнца». В других местностях Востока предварительный пост устанавливался не прямо перед Великим, а за две-три недели до него. Так было, в том числе, в армянской традиции, где данный пост так и назывался: Առաջավորաց, «Предварительный». Транскрипция этого слова звучит как «Арачаворац», но грекоязычные византийцы, которые не умели выговаривать звук «ч», прочли это слово как «Арцивуриу» (Арцивуриев) и потому выдумали даже теорию о некоем еретике по имени Арцивурий, который, якобы, этот пост и установил. Именно на этом основании после Недели о мытаре и фарисее византийские уставы предписывают отменять пост — лишь бы не оказаться заодно с означенным еретиком. Вместо этого византийцы, с одной стороны, восприняли дополнительную неделю перед Великим постом, как в Иерусалиме — потому-то на Сырной седмице и не положено уже вкушение мяса. Однако, с другой стороны, они смягчили ее, оставив в ней по-настоящему постными только среду и пятницу. [ПРИМЕЧАНИЕ: по уставу, в Сырные среду и пятницу пищу полагается вкушать только вечером — как и в будние дни Великого поста. И хотя в эти дни, тем не менее, устав не возбраняет есть яйца и молочное, Божественная литургия в Сырные среду и пятницу тоже не совершается]. Но 36 дней (см. выше) + 2 дня Сырной седмицы — это только 38, а нужно получить 40. Византийцы решали этот вопрос так: к дням Четыредесятницы приплюсовывали посты в сочельники Рождества Христова и Крещения, тогда действительно получается 40. Все приведенные выше рассуждения были актуальны для эпохи Вселенских Соборов, когда пост еще понимался как воздержание от пищи до вечера. Но уже к концу I тысячелетия по Р.Х. в православном мире понятие поста сместилось, скорее, в пользу позднейшего толкования: как воздержание от скоромной пищи при дозволенности растительной. Монастырские уставы, конечно, сохраняли указания о посте до вечера в Сырные среду и пятницу, в будние дни поста, в два сочельника, равно как и предписания о полном воздержании от пищи в первые понедельник и вторник Великого поста, а также в Великую пятницу и Великую субботу (до окончания литургии Великой субботы). В Типиконе эти предписания содержатся, собственно, до сих пор. Но, хотя традиция держать «триимерон» — то есть ничего не есть после ужина в Прощеное воскресение и до первой Преждеосвященной литургии в среду, — и сохраняется доныне на Афоне и у благочестивых греков, все же по большому счету пост в древнем смысле этого слова дошел до наших дней только в форме евхаристического. Со смещением понятия «пост» от голодания к диетическим ограничениям поменялось и осмысление границ Великой Четыредесятницы. Как известно, в пятницу перед Лазаревой субботой на вечерне поются два самогласна, начинающиеся со слов «Душеполезную совершивше Четыредесятницу…». Они уже подразумевают «диетическое» понимание поста, поскольку если считать, что Четыредесятница длится до пятницы 6-й седмицы включительно, то она равна 6 неделям без двух последних дней — Лазаревой субботы и Вербного воскресенья (7×6 — 2 = 40), — а это значит, что в счет идут и субботы, и даже воскресенья. Впрочем, такая интерпретация обладает своей собственной —и большой — ценностью: она подчеркивает значимость Страстной седмицы как совершенно особого периода церковного года, не тождественного Великому посту, имеющего уникальный устав и наполненного важнейшими библейскими чтениями и прекрасными песнопениями. Однако устав служб первых трех дней Страстной седмицы все-таки не слишком отличается от обычного великопостного. Возможно, поэтому по окончании часов и изобразительных в Великую среду священник должен произнести слова прощения в особой форме: «Благословите отцы святии, и простите ми грешному, яже согреших во всей жизни моей, и во всей святей Четыредесятнице, словом, делом, помышлением, и всеми моими чувствы». Это — еще одна граница Великой Четыредесятницы, проведенная составителями богослужебных книг. Как исчислить число из 40 дней поста при такой границе, каждый может придумать сам (например, так: 2 дня Сырной седмицы + по 6 дней на 6 седмицах поста [по-александрийски], кроме Лазаревой субботы, + 3 дня Страстной — а можно и как-то иначе). Свщ. Михаил Желтов

Соблазн сатаны Иные боги. Они не могут дать благо, благо дает только Бог. Значит то, что они дают, не является благом. Так что же они дают? Человек же получает то, что просил, что хотел. Но получает муку. Он не может насытиться. Жажда становится больше. Ты получил зависимость. В тебе рождается страдание, скорбь, которой ты раньше не знал. Соблазн состоит в том, чтобы предложить нам плод не вовремя и ни к месту… Чтобы мы не терпели и не уповали на Бога… Борьба человеческой жизни в том, чтобы ждать и надеяться [что Бог даст нам это].

Наиболее заметным фактором, определявшим выбор того иного способа исчисления дней Четыредесятницы, было отношение к субботе. В Римской и Александрийской Церквах считали возможным держать пост в том числе и по субботам, то есть не запрещали голодать до вечера в этот день — а значит, не служить по субботам с утра полную литургию. В Антиохийской и, следом за ней, в Иерусалимской и Константинопольской Церквах поститься — в древнем смысле этого слова — в субботу считали неправильным, а сам день, подобно воскресенью, отмечали обязательным совершением литургии в утреннее время (на такое отношение к субботе, возможно, повлияла бо‌льшая близость антиохийских христиан к традициям семитского мира, а также известная склонность антиохийцев к более буквальному прочтению Ветхого Завета). Об обязательной литургии не только по воскресеньям, но и по субботам говорит памятник, составленный в Антиохии около 380 года и известный как «Апостольские постановления»: «Особенно же прилежно собирайтесь [в церкви] в день субботний и в день Воскресения Господа… когда бывают чтения пророков и проповедь Евангелия и приношение Жертвы…» (II. 59). В приложении к «Апостольским постановлениям» помещены Апостольские правила, 64-е из которых гласит: «Аще кто из клира усмотрен будет постящимся в день Господень, или в субботу, кроме единыя только [Великия субботы]: да будет извержен. Аще же мирянин, да будет отлучен». Некоторые, обнаружив это правило, начинают смущаться тем фактом, что в периоды длинных постов мы постимся в том числе и по субботам и воскресеньям. Однако смущение происходит от смешения двух понятий «пост»: позднейшего (= воздержание от скоромной пищи) и древнейшего (= воздержание от пищи вообще: либо полное, либо до наступления вечера). Таким образом, в тех Церквах, где считали возможным соблюдать пост, в древнем смысле этого слова, по субботам, продолжительность Четыредесятницы измерялась следующим образом: «6 умножить на 7 [где 6: число постных дней в неделях, исключая воскресенья, а 7 — число недель] и вычесть 2». Минус два — чтобы получилось не 42, а ровно 40. Тогда Четыредесятница должна начинаться в среду — и так и происходило на латинском Западе, где днем начала Великого поста считали Пепельную среду. На Востоке, однако, повсеместно победила традиция Антиохии. Но тогда 6 недель Великого поста вместе с 7-й, Страстной, дают в сумме только 7x5 + 1 = 36 дней (по 5 дней, с понедельника по пятницу, на каждой из 7 недель + Великая суббота, когда литургию служили вечером). Поэтому для достижения символического числа 40 необходимо было как-то дополнить количество дней поста. Это вело к установлению подготовительных постов перед Великим. Например, в Иерусалиме в конце IV века, согласно «Паломничеству» Эгерии, число недель поста увеличивали еще на одну: «Как у нас [на латинском Западе] перед Пасхой соблюдается Четыредесятница, так здесь перед Пасхою соблюдаются восемь недель. И потому соблюдаются восемь недель, что в дни воскресения и в субботу не постятся, за исключением одного субботнего дня, в который бывает пасхальное бдение [= литургия Великой субботы вечером в этот день], и в который необходимо поститься, потому что, помимо этого дня, здесь, в течение всего года, никогда не бывает поста в субботу. И так, из восьми недель, за вычетом восьми воскресений и семи суббот (потому что в одну субботу необходимо поститься, как я сказал выше), остается сорок один день, проводимый в посте». Свщ. Михаил Желтов