Olqa

Какую катастрофу предсказывала поэтесса? В 1914 году Анна Ахматова написала стихотворение, в котором она не только описала предчувствие одной из самых кровопролитных войн в мировой истории, но и предсказала ее грядущие ужасные последствия. Июль 1914 1 Пахнет гарью. Четыре недели Торф сухой по болотам горит. Даже птицы сегодня не пели, И осина уже не дрожит. Стало солнце немилостью Божьей, Дождик с Пасхи полей не кропил. Приходил одноногий прохожий И один на дворе говорил: «Сроки страшные близятся. Скоро Станет тесно от свежих могил. Ждите глада, и труса, и мора, И затменья небесных светил. Только нашей земли не разделит На потеху себе супостат: Богородица белый расстелет. Над скорбями великими плат». 2 Можжевельника запах сладкий От горящих лесов летит. Над ребятами стонут солдатки, Вдовий плач по деревне звенит. Не напрасно молебны служились, О дожде тосковала земля! Красной влагой тепло окропились Затоптанные поля. Низко, низко небо пустое, И голос молящего тих: «Ранят тело Твое пресвятое, Мечут жребий о ризах Твоих». Исторический контекст Под стихотворением, которое стало откликом Анны Ахматовой на события Первой мировой войны, проставлена точная дата — 20 июля 1914 года. 15 июля 1914 года Австрия объявила войну Сербии, а 19 июля Германия объявила войну России. В этот день Анна Ахматова была в Слепневе — имении родителей своего мужа, поэта Николая Гумилева. О начале войны здесь узнали вечером 20 июля, когда был опубликован «Высочайший манифест» императора Николая II о вступлении России в войну. Остаться в стороне от этого события поэтесса, которая ранее фактически не писала стихотворений по какому-либо историческому поводу, в этот раз не смогла. Свое произведение она озаглавила «Июль 1914». Здесь она говорит об одной из главных общенародных трагедий ХХ столетия и сливается с участью всех простых людей. В стихотворении Ахматова обращается к христианским образам и мотивам. Важно, что православная вера всегда являлась для поэта важным духовным ориентиром, а Священное Писание — богатым источником творчества. Поэтесса особенно почитала свою небесную покровительницу — праведную Анну Пророчицу, посетила Оптину пустынь, где встретилась с преподобным старцем Нептарием. Литературовед и переводчик Никита Струве в работе «Православие и культура» отмечал: «Доказывать, что Анна Ахматова была христианским поэтом, не приходится. Слишком явна христианская тональность ее поэзии, слишком отчетливы свидетельства о ней или ее собственные, хотя редкие, высказывания. Напомню кратко известное «утешительное» письмо Пастернака 1940 года, в котором он называет ее “истинной христианкой” <…> У нее, и в этом ее исключительность, не было эволюции в религиозных взглядах. Она не стала христианкой, она ею неизменно была всю жизнь. В стихотворении есть присущая Ахматовой детальность изображаемого и даже календарная точность: «пахнет гарью», «горит торф», отсутствие дождя — все это констатация природных катаклизмов конца июня — начала июля 1914 года. Действительно, в это время страна страдала от постоянных торфяных и лесных пожаров, засухи, о чем регулярно сообщали петербургские газеты. Однако конкретность описанных погодных явлений не только передает атмосферу начала войны, но обретает в контексте всего стихотворения апокалиптический смысл. В стихотворении "Июль 1914" отчетливо видна ориентация на текст Библии. Кто этот прохожий-пророк, о котором пишет Ахматова? Большая часть стихотворения посвящена описанию пророчества безымянного прохожего. Образ этого героя отсылает к реально существовавшему человеку. Известно, что день объявления Первой мировой войны (19 июля по старому стилю, 1 августа — по новому) совпал со днем памяти одного из самых почитаемых Русской Православной Церковью святых — Серафима Саровского. На эту дату пришлось обретение святых мощей преподобного. Существуют свидетельства о том, что подвижник смог предсказать тяжелейшие для судьбы страны события: «Такая великая скорбь будет, какой от века не было. Ангелы не будут поспевать принимать души». Пророчества старца о неизбежных бедствиях были предельно конкретны: «…произойдет великая продолжительная война и страшная революция в России, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее». Несмотря на это трагическое обещание, преподобный Серафим говорил, что «Господь помилует Россию и приведет ее путем страданий к великой славе». Схожие мысли высказывает прохожий в стихотворении Ахматовой. С образом Божией Матери — Заступницы связывались надежды автора и всего народа на избавление от бед и «великих скорбей», постигших страну. Апокалипсис в июле В пророчестве странника есть прямые отсылки к Откровению Иоанна Богослова — последней пророческой книге Нового Завета. Помимо описания природных катаклизмов, затмения (Откр 9:2) здесь особенно заметна аллюзия на персонажей шестой главы Откровения — всадников Апокалипсиса. Они олицетворяют бедствия и катастрофы перед вторым пришествием и Страшным Судом. Согласно традиционной трактовке образов всадников, Мор — это нарицательное имя всадника на белом коне. Всадника, который едет на вороном коне, именуют Голодом. Еще один всадник, Раздор (Война), — на рыжем коне (Сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч (Откр 6:4)). Четвертый всадник — на коне бледном: и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными (Откр 6:8). Строка «Ждите глада, и труса, и мора» также отсылает к евангельскому тексту, к словам Иисуса Христа: Когда же услышите о войнах и смятениях, не ужасайтесь, ибо этому надлежит быть прежде: но не тотчас конец… восстанет народ на народ и царство на царство; будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба (Лк 21:9–11). Последние строки Последние строки стихотворения «Ранят Тело Твое пресвятое /Мечут жребий о ризах Твоих» — это переложение строк из 21-го псалма Давида: Делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий (Пс 21:19). В Евангелии от Иоанна рассказывается следующее: Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак, сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет, — да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий» (Ин 19:23–24). Эти строки — напоминание о том, что после страданий обязательно наступит утешение и спасение. Стихотворение «Июль 1914» можно назвать пророчеством о близком будущем России. Анна Ахматова поэтически чувствовала приближение войны еще до ее объявления, а затем описала грядущие жестокие испытания, которые выпали на долю родной страны. (20 великих стихотворений. "Фома")

Е.ЛУКЬЯНОВ О посещении Анной Ахматовой Оптиной Пустыни (выдержки из статьи) 28—29 октября 1988 года мне довелось впервые навестить шамординскую схимонахиню Серафиму (в миру — Ирина Ефимовна Бобкова, 11/24 мая 1885 — 3 ноября 1990), которая в то время проживала в городе Гомеле. Схимонахине Серафиме было уже 103 года, но память она сохраняла удивительно ясную. Матушка Серафима дала мне машинопись объемом 18 страниц, с заглавием на 1-й странице «РАССКАЗЫ о СТАРЦЕ НЕКТАРИИ» (именно так в оригинале). Эту машинопись ей подарила матушка (в смысле супруга) гомельского священника отца Петра. Чтобы дальнейшее повествование было связным и последовательным, привожу здесь второй рассказ с сохранением орфографии и пунктуации оригинала (с. 4—5 машинописи): «Над<ежда> Алекс<андровна> П<авлович> в 1923 году рассказывала о батюшке о. Нектарии: Она в этом году жила там (в Оптиной. — Е. Л.) месяцев девять. Старец упорно и настойчиво приводит ее, да и всех, кто к нему обращается, к смирению. И когда она бунтует против его приемов, то происходит борьба, в которой всегда ей приходится смириться, уступить и согласиться, что она была неправа. Вот пример, испытанию терпения. Н<адежда> А<лександровна> рассказывает: “Прихожу утром. Говорит “Подожди”. Сижу час, полтора. Выходит старец и приглашает меня и еще двух девиц войти к нему. Девиц приглашает раздеться, а меня нет. Потом, обращаясь ко мне, говорит: — “Пойди, Наденька, позови ко мне Леву; я обещал Ниночке утешать его, пока она в Москве. Приведи его ко мне, мы поговорим об искусстве”. Я лечу к Леве. Он лежит и читает какую-то хорошую книгу, ему тепло, уютно. С ним сидит брат его Н<иколай> А<лександроаич. — “Лева, вас батюшка зовет…” Лева польщен, что сам батюшка за ним прислал — бросает книгу, обувается и идет. С ним просится и Н<иколай> А<лександрович>, которого о. Нектарий держит в “черном теле”. Мы обещаем ему привести его к батюшке и все идем в хибарку. Пришли и ждем в приемной час, два, три… Наконец, выходит о. Нектарий — веселый и светлый — и говорит: “Ну, милые мои, день склонился к вечеру, идите домой”. Я, как-то выйдя из терпения, сказала ему: “Долго ли вы, батюшка, будете с меня шкуру драть?” — намекая на его жестокость, а он ответил: — “Какая ты, Наденька, чудачка, вот мне присылают иногда апельсины, так что ж, по-твоему, я их должен в кожице есть?” Я именинница. Прихожу радостная к нему. Келейник говорит батюшке: “Она сегодня именинница”, а о. Нектарий, не поздравляя и не благословляя меня, говорит: “А ты готовилась к именинам?” Я отвечаю, что не знала, что нужно готовиться. “Отчего вы мне не сказали?” — “А значит, своего усердия нет! Будет у тебя сегодня постный обед со слезами, а если бы приготовилась, был бы пирог!” и ничего не подарил мне, только благословил. О Пушкине. “Пушкин был умнейший человек в России, а жил в тревоге и трепете, в тревоге и трепете. Все понимал, а себе жизнь испортил: у него на сердце всегда кошки скребли”. Я спросила: “А можно ли в искусстве без кошек?" Он ответил “Нельзя”. Когда Н<иколай> А<лександрович> и Лева приезжали из Москвы, то привозили много новых книг. Старец Нектарий велел им приходить и читать ему вслух все. Дошли до стихов Сологуба в альманахе “Феникс”. Стихи нескромные и Лева не решается их прочитать, но о. Нектарий говорит: “Читай все”. Прочтя стихи А. Ахматовой, Н<иколай> А<лександрович> Б<руни> сказал: “Батюшка, благословите эту поэтессу”. Тогда о. Нектарий сказал: “Она достойна… и праведна… приехать в Оптину Пустынь. Тут для нея две комнаты есть свободныя”». По просьбе матушки Серафимы эти рассказы я читал ей вслух, а она делала небольшие пояснения, касающиеся лиц и фактов, упомянутых в машинописи. В частности, она рассказала, что в описываемое время — перед окончательным закрытием и разорением Оптиной Пустыни — она вместе со своей родной сестрой Анастасией (обе были тогда рясофорными послушницами) несла послушание в оптинской монастырской больнице. Больница помещалась в корпусе при храме преподобного Илариона Великого (после возвращения Оптиной Пустыни Московской Патриархии в этом корпусе — поскольку он расположен за монастырскими стенами — на 2-м этаже была устроена женская гостиница, а 1-й этаж отвели под трапезную; храм был вновь освящен в 1991 году). Когда Анна Ахматова приезжала в Оптину, она останавливалась в комнате инокини Ирины, будущей схимонахини Серафимы. Эти сведения по дороге в Москву, в поезде, я кратко записал в своем путевом блокноте: «Когда сестры Ирина и Анастасия несли в Оптине послушание, их комнаты были в больничном корпусе (направо). Когда Анна Ахматова приезжала в Оптину, она жила в комнате у м. Ирины (рядом была комната м. Анастасии)». Рясофорная послушница Анастасия Бобкова впоследствии стала монахиней Анимаисой, а в 1977 году, за год до своей кончины, вместе с матушкой Серафимой приняла постриг в схиму — вновь с именем Анастасии (только не в честь преподобномученицы Анастасии Римляныни, как в крещении, а в честь великомученицы Анастасии Узорешительницы). Возвратившись в Москву, я напечатал на одной странице «КОММЕНТАРИЙ к рассказам о старце Нектарии, записанный со слов схимонахини Серафимы 29 октября 1988 г.». Рассказ об Анне Ахматовой был прокомментирован так: «К стр. 5 1. Когда Анна Ахматова приезжала в Оптину пустынь, она останавливалась в комнате послушницы Ирины (схимонахини Серафимы). Рядом была комната послушницы Анастасии — родной сестры послушницы Ирины. Комнаты были в больничном корпусе, направо. Это именно те две комнаты, про которые говорил отец Нектарий». С машинописи (с вложенным в нее «КОММЕНТАРИЕМ») были сняты ксерокопии и переданы в библиотеку Оптиной Пустыни. Эта машинопись вместе с моими путевыми заметками была предоставлена писательнице Анне Ильинской, которая по благословению тогдашнего наместника Оптиной Пустыни архимандрита Евлогия (впоследствии архиепископ Владимирский и Суздальский) подготовила к печати жизнеописание схимонахини Серафимы. Таким образом, свидетельство о посещении Анной Ахматовой Оптиной Пустыни впервые было опубликовано в литературной обработке Анны Ильинской в ее «духовном очерке» «Страницы жизни шамординской схимонахини Серафимы»: «Ностальгией об этих мучительно прекрасных днях, точно из первохристианской эпохи дарованных народу русскому для приобретения венца мученического, наполнена эмоционально скупая на первый взгляд строка: “И Оптиной мне больше не видать”, — но только на первый взгляд. Ибо поэт Анна Ахматова узрела знаменитую старческую вотчину именно такой: усиленно стираемой с лица земли, но молитвенно исповедующей имя Божие и не желающей истребляться. Об этом не кричишь — зубы стискиваешь…" Надо сказать, отец Нектарий был весьма образованным человеком. В годы своего предшествующего старчеству полузатвора он изучил множество светских наук, как то: математику, историю, географию, некоторое время занимался живописью и всегда следил за художественной литературой. Когда Лев Бруни наведывался в Москву, он всегда возвращался с чемоданчиком книжных новинок. Наряду со всеми Батюшка выказывал интерес к новым веяньям. Как ни странно, одна из последних книг, которую читали ему ученики, был “Закат Европы” Шпенглера. Любил слушать Белого, Блока, Хлебникова и особенно Ходасевича, стихи которого высоко ценил. Однажды ему прочитали кое-что из Ахматовой, а потом Бруни попросил: “Благословите эту поэтессу”. Батюшка сосредоточился, прикрыл глаза, а потом тихо вымолвил: “Она достойна… и праведна… приехать в Оптину пустынь. Тут для нее две комнаты есть”. Ахматовой передали старческое слово о ней, и она приехала,как паломница. Отец Нектарий благословил ее поселиться в келье послушницы Ирины Бобковой. Рядом через стенку жила Анастасия. Это и были те две комнаты, которые Батюшка в мыслях своих отвел Анне Андреевне: в больничном корпусе направо, там, где сейчас общежитие богомольцев… ...«Духовные дети оптинских старцев оказывали большое влияние на окружавших их людей. Так, знакомство с семьей Мансуровых способствовало воцерковлению Надежды Григорьевны Чулковой, жены писателя Г. И. Чулкова. В 1920-х гг. Надежда Григорьевна жила в Оптиной пустыни, где записывала рассказы старожилов о старцах Анатолии и Нектарии. Оформив свои записи в машинописный сборник “Цветочки Оптиной пустыни”, она подарила его о.Сергию Мечеву, пояснив в сопроводительной записке, что от каждого человека в Оптиной чувствует духовный аромат, чем и объясняется название сборника. Впоследствии машинопись хранилась у Елизаветы Александровны Булгаковой, которая передала ее в дар возрожденной Оптиной Пустыни » . ...Почему старец Нектарий пригласил Анну Ахматову приехать в Оптину — вполне понятно из его слов, которые приводятся в рассказе Надежды Павлович: «Она достойна… и праведна… приехать в Оптину Пустынь». Прозорливый старец видел, кому беседа с ним пойдет на пользу, а кто еще не созрел даже для простого посещения святой обители. Из рассказа актера Михаила Чехова видно, что старец Нектарий его пригласил точно так же, как и Анну Ахматову — провидев духовное устроение: «Попал и я к Старцу, и вот как это случилось. Русская поэтесса Н., находясь в общении с ним, сказала мне однажды, что во время ее последнего посещения Старец увидел у нее мой портрет в роли Гамлета. Посмотрев на портрет, он сказал: — Вижу проявление духа. Привези его ко мне» . «Русская поэтесса Н.» — это Надежда Александровна Павлович, преданная духовная дочь старца Нектария. Когда в мае 1922 года Лев Александрович Бруни прочитал старцу Нектарию ее письмо-исповедь, старец велел написать в ответ, что для таких, как она, в Оптиной места нет. Лев Александрович на такое не решился и ответил в обтекаемой форме: дескать, если ей так хочется, может приехать, — надеясь, что столичная журналистка с истерзанной душой и скептическим отношением к жизни все равно не соберется посетить Оптину. Когда же двадцатисемилетняя поэтесса в июле 1922 года, под праздник Казанской иконы Божией Матери, приехала в обитель, узнала от Бруни ответ старца Нектария и, попросив у старца прощения, сказала, что считает своим долгом уехать, старец велел ей остаться: «Божия Матерь привела вас сюда» ...

Лена, обычно четки в левой руке, четки накинуты на указательный и остальные с ним пальцы, двигает узелок/бусину большой палец. Бывают четочки на руку, на 20 примерно, на резинке, как браслет. Бывает удобно и для памятования, и "всегда под рукой". Есть возможность - сняли, помолились, обратно на руку одели. Ну то есть сколько угодно помощи разной придумано ))

Деяния Святых Апостолов, 8:9-24 Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого. Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия. А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями. Но, когда поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины. Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа; и, видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся. Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святаго. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святаго. Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый, принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святаго. Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги. Нет тебе в сем части и жребия, ИБО СЕРЛЦЕ ТВОЕ НЕПРАВО ПРЕД БОГОМ. Итак покайся в сем грехе твоем, и молись Богу: может быть, опустится тебе ПОМЫСЕЛ СЕРДЦА ТВОЕГО; ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды. Симон же сказал в ответ: помолитесь вы за меня Господу, дабы не постигло меня ничто из сказанного вами. Толкования: Магн Аврелий Кассиодор Нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом Следует знать, что часто в Божественных Писаниях вместо рассудка упоминается сердце. <...> Несомненно, пусть всем будет ясно, что источник наших мыслей находится там, откуда, как изучено, исходят добро и зло. Ведь и сама частица нашего тела есть место мысли, которая имеет образ огня; так что по справедливости находится в таком месте творения, откуда к нам может прийти размышление. Изъяснение Псалмов. Лопухин А.П. Итак покайся в сем грехе твоем, и молись Богу: может быть, опустится тебе помысел сердца твоего Может быть, опустится тебе помысл сердца твоего. Этим указывается на тяжесть греха Симонова, требующего для прощения особо усиленных молитв и покаяния. Помысл сердца твоего - приведенное выше сознательное намерение купить дар Божий за деньги, возможное лишь при другом Богохульном помысле, что Бог способен торговать Своими Дарами.

Лена, а Вы на 30 бусин, например, пользуйтесь. Есть даже четочка на 10 бусин, на палец одевается. Чтобы так, как отец Венедикт управлялся, надо столько времени с ними провести! Отец Нил в одной из бесед показывал, по так быстро, что мне было непонятно. И отец Венедикт на беседе показывал, но тоже не понятно было. Если правильно помню, у отца Венедикта четки были на 100 из мелких бусин, не плетеные, достаточной длины, чтобы на ладони, при их "одевании" получался перехлест, похожий на букву Х. И между бусинами небольшой ход, чтобы можно было их немного передаигать. Из того, что приходилось видеть - монашествующие очень бережно относятся к четкам, никогда не бросают их как попало, а аккуратно укладывают где-то рядом, но в сторонке, если приходится на время выпустить их из рук, чтобы не уронить, не забыть и т.д. При входе в дамскую комнату, простите за подробности, четки обычно оставляются сестрами в коридорчике на крючках на стене. Знакомая практиковала Иисусову молитву без четок, по пальцам, вернее их фалангам. По одной руке 20 молитв можно произнести на счёт - на каждом пальце 4 молитвы(на большом дополнительная иолитовка для ровного счета, если он нужен). Подумалось, надо бы попробовать 40 раз "Господи помилуй" на пальцах (интересно звучит)), чтобы счёт не отвлекал. Ещё можно попробовать разной величины шарики или узелки, сутажные или шерстяные. Здесь тоже возможно появится предпочтение какое-либо.

Взамен в том смысле, что это разговор Бога, но уже доступным и понятным для Руси, например, языком.

Возможно. А вот наше познание Господа, Матери Божией...Наше бытие "У иконы". У каждого, предположу, не одна и не две истории, связанные с иконами, с их историей, своим познанием. А уж для предков, когда ни книг особо, никаких возможностей.

Сегодня в календаре: Икона Божией Матери Путивльская Из детального рассмотрения сведений, помещенных в различных литургических и исторических документах о Путивльской иконе Божией Матери, следует, что по крайней мере два образа носили это наименование. Один из них хранился в Путивльском Молченском монастыре, другой – в храме Воскресения Христова г. Путивля. Фактором, объединяющим эти два образа, служит то, что явления икон произошли на городских воротах, но в разное время. В документах упоминаются различные даты явления образа – 1232, 1238, 1600 и 1635 годы. Сведения, помещенные на киоте, в котором хранилась икона Божией Матери из Молченского монастыря, представлены в «Доношении» игумена Мануила. Из них следует, что «От создания мира в лето 7143 году от Рождества Христова 1635 мая во второй день в первом часу дни бысть явление Пресвятыя Богородицы Одигитрии во граде Путивле яже внутрь града у передних Никольских врат». О второй Путивльской иконе свидетельствует историк начала XX века oтец Иаков Левитский: «Этому городу на пути и благоугодно было Промыслу Божию накануне смутного времени 2 мая 1600 г. явить чудесно икону Божией Матери Путеводительницы, находящейся в настоящее время в Воскресенской церкви под видом большого и оригинального образа Божией Матери, на задней стене которого находится следующая надпись киноварью: "Лета 7108 года 2 маия в 1-й час дне явление Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Присно Девы Марии образ честного и святого Ея Одигитрии во граде Путивле в первых городовых вратах"». В церковных описях, существующих со времени основания храма, эта икона называется «явленной». Существуют сведения, что чудотворный образ Пресвятой Богородицы долгое время находился на городских воротах и прославился многочисленными чудотворениями и знамениями. Благодаря заступничеству Богородицы через Свою святую икону, город Путивль «от нахождения в давних годах на град Путивль татарских людей, а в прошлых годах от свеев (шведов) неоднократно был избавляем». Во времена воинствующего атеизма первообраз чудотворной иконы, как и многие другие святыни Русской Православной Церкви, был утрачен. Сохранились лишь иллюстрации в дореволюционных изданиях, где Божия Матерь изображена с Предвечным Младенцем, держащим в левой руке шар, как символ Вседержителя; у правой руки Богоматери изображена лестница, в свою очередь символизирующая соединение земного с Небесным через Рождество Спасителя. Подобное изображение встречается и на Молченской иконе Пресвятой Богородицы. Несмотря на утрату древнего образа, православный народ и в наше время почитает Путивльскую икону Пресвятой Богородицы. К современному списку с чудотворного образа Божией Матери, пребывающему ныне в Путивльском Преображенском соборе, не иссякает поток любящих, благодарных сердец. Подумалось, как жилось бы нашим предкам, если бы не было икон?! (Где-то здесь в теме кто-то вопрошал на их тему). Это была бы совсем другая история существования человечества. Иконы - взамен пророков и их слов, так подумалось. И не объяснить...)) Как жилось бы нам?.. Если поразмышлять...

Господь помогает всем, главное, чтобы пусть не сразу, но хотя бы когда-то прозреть, что "сам с усам". То есть верующие будут всегда уверены, что если с Вами происходит что-то благодатное, благочинное, благородное и прочее в этом направлении - это благодаря помощи Божией и Вашим трудам. Если происходить будет неблагодатное - будут уверены, что Господь по Одному Ему ведомому промыслу пропускает Вам испытания. Чем они закончатся? Да по-разному бывает. Господь будет стараться спасти безсмертную Вашу душу, а уж как Вы посотрудничаете....))

Мария, цитировала частично, к тому же из жития. Далее будет упомянуто о рождении вне брака дочери и немного вокруг этого. Да, к отлучению Л.Н.не относится. Эпоха "светится"... Отдать жизнь за кого-то - это как Господь подаст... Бывает, абсолютные нефанатыникого отдают жизнь за ближних, дальних, незнакомых. Рядом с отцами непросто - битвы же. А "военных познаний" немного. И даже если много - ничего это не решает. Зависимость тяжёлая штука, излечивается трудно...

Не помню, говорилось ли о прототипе образа Карениной, может раньше, на тему ЛН. Толстого периодически поднимаются обсуждения. В упомянутом жизнеописании, которое встретилось на сайте Шамординской обители (прочитать можно - книжица печатная совсем небольшая) вот что изложено: "...Выйдя замуж, Мария Николаевна очутилась в семье родной сестры своей горячо любимой тетеньки Татьяны Александровны и была окружена той же любовью и нежной материнской заботой, живя в сельской тиши. В их имении был одноэтажный, белый дом, старинный парк с липовыми аллеями, спускающимися к реке Снежеди. Мария Николаевна в 1849 году родила первенца Петра умершего в детстве, затем родились Варвара, Николай и Елизавета. Дети были на руках няни под внимательным наблюдением Елизаветы Александровны. Когда они немного подросли, Мария Николаевна могла пользоваться некоторой свободой и проводить время в обществе соседей по имению: семьи барона А.А. Дельвига, с сестрой которого Любовью Антоновной она была очень дружна; их часто навещал поэт А.А.Фет и писатель И.С. Тургенев. Мария Николаевна была обаятельной и прекрасной собеседницей, чудно играла на скрипке и фортепиано исключительно классическую музыку: Шопена, Моцарта, Бетховена. Позже она любила вспоминать о том времени, и особенно о вечерах в обществе Ивана Сергеевича Тургенева, с которым она познакомилась в 1854 году. В семье Толстых считали даже, что он был несколько влюблен в Марию Николаевну. Он читал ей в рукописи свои только что написанные сочинения, прислушиваясь к ее мнению и ценя ее «тонкий ум и художественное чутье». Ей он посвятил свою повесть «Фауст» и говорил, что тип своей героини Веры Ельцовой, не любившей стихов, он заимствовал от Марии Николаевны, которая тоже не любила стихов. Через несколько дней после первого визита в Покровское, Тургенев написал Некрасову: «Жена графа Толстого, сестра автора «Отрочества» – премилая женщина – умна, добра и очень привлекательна. … Жаль, что отсюда до них около 25 верст. Она мне очень нравится…». Двумя днями позже – Анненкову: «…сестра его одно из привлекательнейших существ, какие мне только удавалось встретить! Мила, умна, проста, – глаз бы не отвел, – и продолжает: – на старости лет (мне четвертого дня стукнуло 36 лет) – я едва ли не влюбился. Я вижу отсюда, как у вас круглятся глаза и губы, раскрывшись испускают звук: кгха, кгха – что по – вашему значит смеяться, но не могу скрыть, что поражен я в самое сердце. Давно не встречал столько грации, такого трогательного обаяния…». И добавляет: «В «Отрочестве» Толстой описал свою сестру под именем Любочки…». Сохранилось 16 писем И.С. Тургенева к Марии Николаевне и ее мужу, с которым его связывало увлечение охотой. 14 сентября 1851 года в семью Марии Николаевны и Валериана Петровича пришло горе: на 61 году скончалась Елизавета Александровна. Последние годы своей жизни она была тяжело больна и очень страдала, но за несколько месяцев до смерти наступило улучшение настолько, что она смогла нанести визиты соседям, стала гулять в саду, осмотрела новые хозяйственные постройки. И в начале августа поехала поговеть в Оптину Пустынь и затем погостить у брата Дмитрия Александровича, жившего недалеко от Оптиной в имении Бордуково. Здесь она скончалась и похоронена в Оптиной Пустыни за алтарем Введенского храма рядом со своей двоюродной сестрой Александрой Ильиничной Остен-Сакен. «Вы не поверите, – писала позже Мария Николаевна братьям Льву Николаевичу и Николаю Николаевичу, – какая пустота и тоска у нас в доме без нее. Да, я теперь с каждым днем яснее вижу, что я потеряла в ней редкую мать и друга, которого у меня больше не будет. Она любила меня как дочь родную и не разделяла в своем сердце с Валерианом, которого она боготворила. Рассказывают, что она до последней своей минуты беспрестанно вспоминала обо мне и скончалась в совершенной памяти». Через пять месяцев после смерти свекрови 23 января 1852 года Мария Николаевна родила дочь, которую назвали Елизаветой. В 1857 году Мария Николаевна, узнав об измене своего мужа, не смогла смириться с этим и переехала с детьми в доставшееся ей по наследству от родителей имение, расположенное в селе Пирогово Крапивенского уезда Тульской губернии. Здесь она выстроила свой дом. В этом же селе на противоположном берегу реки Упы жил ее старший брат Сергей Николаевич, и Мария Николаевна до окончания строительства дома некоторое время жила у него. Когда дом был готов, совсем небольшой, с мезонином, она с детьми переехала в него. Это было очень трудное для нее время. Ей было всего лишь 27 лет, на руках у нее было трое детей: Елизавете – пять лет, родившимся в один год Варваре и Николаю – семь и седьмой. Было очень сложно привыкнуть к своему новому положению, хотя братья и тетенька Татьяна Александровна всячески поддерживали ее. «Молодая жизнь ее была сломлена, – напишет позже в своих воспоминаниях дочь Елизавета Валерьяновна, – и она не могла чувствовать себя вполне счастливой. Временами она была неспокойной, нервной, раздражительной. Тогда я этого не понимала, но, вспоминая впоследствии это время, я помню, что она часто грустила и, как всегда, выливала свое чувство в музыке»..."

"... В письме к сестре 10 апреля 1907 года Толстой писал: «Поклонись от меня всем твоим монашенкам. Помогай им Бог спасаться. В миру теперь такая ужасная, недобрая, глупая жизнь, что они благой путь избрали, и ты с ними. Напиши мне словечко о себе. Целую тебя. Брат твой по крови и по духу – не отвергай меня». Летом 1896 года Успенским постом Лев Николаевич и его жена Софья Андреевна посетили Марию Николаевну в Шамордино по пути в Оптину Пустынь. В неопубликованных машинописных воспоминаниях «Моя жизнь» Софья Андреевна дает живое, интересное описание этой поездки и Шамординской обители: «…До Калуги мы ехали по железной дороге; в Калуге ночевали, и, наняв ямщика, поехали 60 – т верст большой дорогой, обсаженной еще при Екатерине II, теперь уже старыми деревьями, в плохом, но рессорном экипаже. По дороге ехали и шли богомольцы, вероятно потому, что был пост, и они направлялись к Оптиной. В Шамордине мы остановились в небольшой гостинице и оттуда прошли к Марии Николаевне, которая нам очень обрадовалась. Жила она тогда в отдельном, уютном домике, недалеко от церкви и соблюдала в своей жизни все монашеские требования и правила. Ходили мы с ней всюду. Вот келья бывшей учительницы, Марии Александровны Хрущевой, показавшей нам померанцевое дерево, выросшее из семечка апельсина, который ел умерший старец Оптиной Пустыни – отец Амвросий, и к которому она имела фанатическое обожание. Пошли в детский приют девочек, маленьких монахинь, начальницей которого была мать Марии Александровны Хрущевой, тоже монахиня. Показали нам и келью Отца Амвросия, где он скончался. Прошли к девушке, еще не старой, но больной, в параличе, доброй и радостной, не взирая на немощь. Потом навестили старуху, тоже лежавшую без движения много лет, сердитую, ворчавшую на всех и нечистоплотную. Ходить за ними и за больными вообще, составляет одно из послушаний молодых монахинь, и они это соблюдают религиозно и без ропота. Вообще меня поразил хороший дух этого монастыря: смиренный и радостный. И я видела, что Мария Николаевна гордилась своим монастырем перед нами. Обошли мы с ней решительно все, что можно было. Были и в трапезной, и в церкви во время богослужения, где прекрасно пели монахини. В то время там строился собор на средства купца Перлова и постройкой заведовала Челпакова, бывшая помещица, еще молодая, ушедшая по призванию в монастырь в одно и то же время как и муж ее, в то время уже умерший в Оптиной Пустыни. В этой толпе 700-т женщин, самых разнообразных сословий и положений чувствовалась какая-то наивность и искренность веры. Помню, как сестра Мария Николаевна уходила от нас, говоря, что ей по монастырскому уставу надо прочесть в такой то час правила или молитвы, или класть поклоны...». После этого посещения Шамордина в письме к Марии Николаевне 17 сентября 1896 года из Ясной Поляны Толстой писал: «Посылаю тебе книги для слепых: Отче наш, Нагорная проповедь и Евангелие Иоанна. При каждой есть азбука. Передай их от меня игуменье вместе с выражением моих чувств уважения, благодарности и симпатии. Я думаю, что ей приятно будет читать: выбор книг не мой, а такие только есть. Псалтиря нет.… С большим удовольствием и умилением вспоминаю пребывание у тебя. Передай привет всем монахиням знакомым». Игуменьей монастыря, которой Толстой послал книги, в то время была матушка Евфросиния (Елена Александровна Розова, дворянка Калужской губернии). Уже будучи настоятельницей, она ослепла; но все, кто не знал об этом, встретившись с ней, не могли даже и подозревать этого. Она поражала всех своей духовной силой, сочетавшейся с необыкновенной кротостью, которая «проглядывала в чертах ее лица». Иногда Мария Николаевна бывала у братьев Льва Николаевича и Сергея Николаевича в Ясной Поляне и Пирогове; для нее самой и ее близких это были особенные дни, наполненные воспоминаниями о прошлом и близких. В 1895 году в дни болезни и затем смерти самого младшего семилетнего сына Толстых Ивана Львовича (Ванечки – как любовно называли его в семье), Мария Николаевна жила в семье брата и духовно поддерживала Льва Николаевича и Софью Андреевну. К этому времени относится подаренный ею Софье Андреевне «Молитвослов» 1893 года издания с автографом: «Милой сестре Соне Толстой от сердечно любящей ее М. Толстой», ниже рукой Софьи Андреевны: «Март 1895 г.». В 1903 году Мария Николаевна подарила Льву Николаевичу деревянную скамеечку с вышитым шерстью сиденьем с инициалами «М. Т. 1903». Судя по дате, можно предположить, что это ее подарок брату ко дню его 75 – летнего юбилея, на котором она была и даже фотографировалась со всей семьей. Другой ее подарок – вышитая шерстяными нитками маленькая подушка с надписью: «Одна из семисот Ш-х дур». Жена Толстого Софья Андреевна записала, что в спальне Л. Н. Толстого находится «на кровати маленькая подушечка, красная, подарок Марии Николаевны. Лев Николаевич шутя говорил, что в монастыре монахини, 700 человек дур, ничего не делающих. Мария Николаевна ему сказала: «Мы за вас молимся, не все же мы дуры», и вышила, и прислала ему подушечку: «от одной из 700 дур». Из другой записи, домашнего врача Толстого Д.П. Маковицкого 5 июля 1908 года узнаем: «Л.Н. расспрашивал Марию Николаевну про монастырскую жизнь, восхищался покоем тамошним. Некоторыми монашенками, про которых Мария Николаевна ему особенно рассказывала (Саша, вступившая молодой девушкой. И еще другая – такая же). Мария Николаевна спросила его, не дуры ли они: «Ведь так назвал нас», – сказала она. Л.Н.: «Нет, прекрасные женщины». Удивлялся, что их столько – семьсот». Эта подушка, вышитая на красном и черном фоне белыми нитками «крестиком» или так называемым русским швом, используемым еще в самой глубокой древности, представляет собой уникальный образец рукодельного искусства, в котором в православных символах: Вифлеемская звезда, крест, пальма, дом, ключи, корона, якорь, сердце, замок, лира, бабочка, фонарь, потир, петух, – зашифрован ответ Марии Николаевны брату о смысле жизни, который она теперь видела только в служении Богу, стяжании благодати Святого Духа. Вышивая Вифлеемскую звезду, возвестившую о рождении Спасителя, Мария Николаевна еще и еще раз тем самым повторяет брату, что в Нем спасение, что «… нужно покаяние – оно одно только может нам отворить ворота к милосердию Божию…» (письмо ее к Толстому от 28 декабря 1907г. ); «…покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Матф. IV, 17). Крест – это скорби, болезни и другие тяготы земной жизни, посылаемые Богом. На Кресте Христос принял смерть ради нашего спасения. Пальма – символ мученичества. Ключи – от Царствия Небесного (дом). Якорь – надежда на помилование и получение Царствия Небесного. Корона – Царский венец уготованный тому, чье сердце всецело принадлежит Богу («Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», Мтф. V, 8), кто хранит уста от многословия (замок), кто словословит Бога (лира), живет не заботясь о завтрашнем дне (бабочка). («Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?… Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам», Мтф. VI, 25, 33). Фонарь- светильник («Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взявши светильники свои, вышли на встречу жениху; Мтф. XXV, 1). Потир – церковная чаша, в которой выносятся Святые Дары во время Божественной Литургии. Петух – напоминание христианам об отречении апостола Петра и милости Божией, прощающей грехи раскаявшимся грешникам. Об обращении к Богу, соединении с Ним Мария Николаевна просила своего отлученного от Церкви брата, посылая ему этот подарок, и позже в письме 21 марта 1909 года вновь и вновь писала: «…как жаль, что ты не православный, что ты не хочешь ощутительно соединиться с Христом, сделать то, что Он убеждал своих учеников в последний, прощальный, трогательный ужин с Ним – приимите, а это вечное воспоминание. Если бы ты захотел только соединиться с Ним в Его воспоминании, какое бы ты почувствовал просветление и мир в душе твоей и как многое, что тебе теперь непонятно, стало бы ясно, как день!». Но Толстой умер не покаявшись и не примирившись с Церковью, и старец Иосиф не дал благословения Марии Николаевне молиться за брата, что для нее было очень тяжело. На следующий день после его смерти она пишет в Тулу священнику отцу Димитрию Троицкому, протоиерею Спасо – Преображенского храма, который с 1897 года часто бывал в Ясной Поляне в семье графов Толстых и пытался вернуть Льва Николаевича к православной вере. Это письмо наполнено скорбью, отчаянием, усугубляемыми запретом молиться за умершего. «…Но я надеюсь, – пишет Мария Николаевна, – что тот крест и то испытание, которое он с удивительным терпением и кротостью вынес последнее время, отверзят ему милосердие Господа. Неужели он попадет в ад, со всеми злодеями и неверующими ни во что святое! Ведь он любил Бога и Христа, горячо молился, много делал добра, а главное много любил, всех любил и даже людей ему недоброжелательных. А ведь без любви все мои добродетели и чудеса ничто! (I Посл. к Коринф., гл. XIII). Дорогой Батюшка, мне очень больно и тяжело! Не знаю, как за него молиться!? Неужели я не могу просить: «Не лиши его Царства Небесного?». …Скажите мне, Батюшка, как я могу за него молиться? Ведь слова в Псалмах и во многих молитвах, которые я, читая, применяла бы к нему (например, прекрасная молитва 19 кафизмы)». И лишь незадолго до смерти Марии Николаевны ее новый духовник снял с нее запрет почившего старца Иосифа, разрешив молиться за Толстого, но только в келье, что явилось большим утешением для нее..." (Жизнеописание схимонахини Марии (Толстой)"В скорбях мира нам спастись").

Знакомый руководитель паломнических поездок с именем Юрий Васильевича предполагает, что Юрий - это видоизменный на славянский лад "грузинский" Георгий - Гьергий, Гьюргий и т.д. В силу особенностей произношения. )) С Праздником именниников! В Оптине был Престол - один из пределов Казанского храма в честь влмч.Георгия.

Встретился конвертик в старой библиотечной книге. На нем указан только адресат, которому направлялось письмо. Видимо, нарочным привезли. А в конверте на тоненькой, почти папиросной бумаге вот такое собщение и такая фотография, настоящая фотография, не открытка. В письме напечатано, судя по шрифту, на механической печатной машинке: Свято-Духов монастырь Вильнюс Горького 86. 27 ноября 1979. Сердечно благодарим за Ваше пожертвование. Спаси Вас Господи! Имя р.Б. бол.мл. Алексия о з д р а в и и поминается за Божественными Литургиями и записано в монастырский синодик для поминовения на Сорокоуст. Господь милосердый да вознаградит Вас сторицей Своими щедротами. С любовью о Господе игумен Леонид с братией. Наш почтовый адрес: 232024, г.Вильнюс, ул. Горького, 86 Гайдукевичу Леониду Александровичу. Листочку 40 лет без малого, а смысл и содержание неизменяемые, знакомые, желанные. Болящий младенец Алексий не знал, какой заботой окружают его взрослые. А близкие хлопотали о нем...Это немного в тему о крёстных родителях. ) Фотография чёрно-белая, даже больше серо-белая уже, небольшая совсем. Как все изменилось! Какие сейчас у нас красочные открытки для православных праздников!

Инна, как Вам пение в храмах, если были на службах? Однажды была группа паломников из Молдовы в Оптине. Служили панихиду в Воскресенской Часовне убиенным братиям. На русском и молдавском языках. Очень впечатлило. Спаси Господи за такие подробные изложения Житий и описаний. ))

Если человек редко и только в субботу-воскресенье бывает в Оптине, ему действительно может показаться, что там толкаются (что и на самом деле имеет место быть, но только лишь в силу большого количества людей, движущихся в одном направлении - например на помазание: вольно-невольно друг друга "продвигаем"). На том же помазании, если говорим о месте в центре храма (есть ещё два места справа и слева ближе к выходу, у икон "Державная" и "Креститель Христов Иоанн Предтеча" - кстати, здесь без очереди в основном никто не подходит), после насельников монастыря подходят монахини, инокини, послушницы. Для них открывается калитка в центре храма, чтобы они могли подойти, минуя очередь, и, действительно, может показаться, что некоторое число людей подходит вне очереди. Но это лишь от незнания правил. Далее могут без очереди подойти послушающиеся в трапезных. Помазание в районе 19 часов, а то и позже, у них как раз время вечерней смены. Не стоять же и им в очереди. Бывают группы, отъезжающие по назначенному времени. Как уехать, не подойдя ко Кресту, например, в конце Литургии?! И т.д. У Оптины есть свой постоянный приход, но и приезжаюших во Святую обитель всегдадостаточное количество. Первой группе бывает иногда непросто - сравниваю, например, с приходом в поселке, где, за исключением нескольких больших праздников, количество людей постоянно, у каждого свое место, свои особенности, известные всем. В Оптине не так. Если приезжать периодически - постоянно, то все особенности быстро узнаются и становятся привычными. ))

Биограф старца Макария архимандрит Агапит рассказывает следующий случай: «Оптинский Скит окружен деревьями громадной величины и внутри засажен разными плодовыми деревьями, ягодными кустарниками и множеством разнородных и разновидных цветов, так что все здания его в летнее время утопают в зелени и цветах. А известно что роскошная растительность – излюбленное место для птичек Здесь порхают и чирикают разных пород мелкие пташки. Но из всех них выделяются, как и всегда выделялись, своим приятным пением соловьи. Любили (да и теперь, вероятно, любят) некоторые из монахов в вечернюю летнюю прохладу послушать пернатых певцов. Но вот несчастье – соловьи мало-помалу стали исчезать. Причиною же сего оказались кошки, которые усердно ловили их для своей потребности, не различая соловьев от мышей. Между прочим, старец Макарий любил держать в своих келлиях кошек как полезных домашних зверьков, способных истреблять известных вредных грызунов, только отнюдь не любил ласкать их. Павел Степанович, как любитель соловьиного пения, возревновал против этих неразборчивых истребителей. В досаде на них и, вероятно, надеясь на обычную снисходительность старца, он пришел к нему и бесцеремонно начал говорить: "Благословите, батюшка, побить кошек". Озадаченный такой неожиданной просьбой и видя в просителе настойчивость и несмиренное расположение духа (что в монашестве считается нестерпимым злом), старец, со своей стороны, спрашивает: "За что же, за что их побить?" – "Да как же, – отвечает тот, – они всех соловьев поели". – "Ну так что ж? – продолжал старец. – Это их естественное свойство". Да как затопочет ногами, зашумит на Павла Степановича: "Ах ты, сякой такой! Ишь затеял что!" Павел Степанович повернулся было к двери уходить, как старец начал поддавать ему подзатыльники. И стучит, и шумит, и под затылок поддает. Хотел было Павел Степанович поскорее выбежать вон, но так растерялся, что ощупывает руками дверь и никак не может ее найти, а старец продолжает штурмовать. Наконец он кое-как выбрался на дорожку и от сильного огорчения тут же дал себе слово непременно хоть куда-нибудь уйти из Оптиной Пустыни, говоря, что тут каторжная жизнь. Сложившись с таким помыслом, он уже и от старца отшатнулся: дня два или три ходит мимо старца, не кланяется ему, ни под благословение не подходит и даже не смотрит на него. Видит старец, что Павел огорчился до крайности. Пришел как-то сам к его келлии и сотворил по обычаю монастырскому молитву. Послышался внутри келлии ответный «аминь». "Благослови, брате, войти", – сказал старец. Был ответ: "Бог благословит". Вошел старец, помолился на святые иконы и затем с краткою речью обратился к Павлу Степановичу: "Павел Павел! Ты обиделся на меня? Обиделся? Ну, прости меня". И вдруг кланяется ему в ноги. При воспоминании о сем о. Платон сказывал: «Это глубочайшее смирение великого старца, имя которого в свое время славно было не только по всей России, но и за пределами ее, поразило меня до глубины души. Весь в слезах, мгновенно и сам я бросился к старцу в ноги, прося простить меня, малодушного, неразумного грешника. А любвеобильный старец тихо продолжал свою речь: "Что же ты уж и от меня-то ничего не хочешь понести? И если от меня не терпишь, то от кого же возможешь потерпеть что-либо?" Далее старец говорил о том, что терпеть скорби необходимо, что необходимы нам душевные потрясения для нашего же спасения. Так поучив меня, он удалился из моей келлии. Обуреваемый доселе разными сопротивными помыслами, я почувствовал в душе невозмутимый мир и тишину. И после такого случая, – прибавлял о. Платон, – еще более, бывало, полюбишь старца, а о выходе из обители и забудешь совершенно". Впрочем, это едва ли не единственный был случай во все время пребывания о. Платона в Скиту при старце Макарии в продолжение лет десяти. Вообще же старец всегда относился к нему с любовью и снисходительностью».

В Оптиной Пустыни разные категории прихожан. Монашествующие всегда пропускаются впереди всех. Будь то к Чаше со Причастием, буть то на помазание,будь то к мощам, будь то в очереди. Каждый день их жизни, без исключений, наполнен правилами, тоже без исключений. Они в ангельском чине и незачем им толкаться среди нас. Насколько мирен их дух в тот или другой момент - нам непросто совсем понять что, как и почему с ними, разное бывает. Они только в чине, но пока ещё не Ангелы)). Далее есть трудники и трудницы, некоторые из них живут и трудятся при монастыре много много лет. Здесь разное устроение, как и у всех нас в миру живущих, они обычно следуют за монашествующими, они живут по правилам, установленным монастырем. Опаздывать на послушание они не должны. Ещё много приезжающих на день-два. Бывают разные группы, видимо, связано с традициями на приходе. Кто-то пропускает всех и везде впереди себя, кто-то наоборот. Трудники - особая категория, с ними проводятся беседы, как мы видим в роликах. Мужчины в наших храмах проходят впереди женщин. В миру малоосведомленные об этом мужчины норовят теточек галантно пропускать вперёд. В Оптине бывает грань, когда молодые и здоровые трудники не пропустят с ног падающих бабулек. Как уж там их воспитывают - не понятно. Иногда это как раз граничит с отсутствием воспитания. В прошлом году впервые за мои примерно 7 лет в Оптине на рассвете Великой Субботы, после многочасовой ночной службы дежурные монахи у Плащаницы вмешались в труднический "напролом" и разбавляли их первоочередность сестрами. Из правил должны быть исключения. Заповедь о почитании родителей, к которым относятся и старшие по возрасту люди, никто не отменял.

Лена, вот из сокровищницы Оптинских толкований )) Толкования на Притч. 23:26 Свт. Тихон Задонский Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои да наблюдают пути мои Сердце здесь подразумевается не в прямом смысле, поскольку оно есть начало жизни человеческой, как философы рассуждают, но нравоучительно, то есть как внутреннее человеческое состояние, расположение и наклонение. Это видно из следующего апостольского слова: сердцем веруют к праведности (Рим. 10:10), – и другого, пророческого: Сказал безумный в сердце своем: «Нет Бога» (Пс. 13:1), и из прочих мест Святого Писания. Откуда сердце уподобляется в Писании сокровищу, в котором или благое, или злое скрывается, как говорит Господь: Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое. То есть, какое человек внутреннее состояние имеет, такие у него слова и дела внешние являются, и о чем внутри поучается, замышляет, старается, то и внешне проявляется. Слово и дело внешнее – вестник и свидетель внутреннего человеческого состояния. Сердце, в прямом смысле, поскольку есть начало жизни человеческой, у всех одинаковое, то есть у добрых и злых, как и прочие естественные органы; но в нравоучительном смысле разумеемое, – не одинаково, но у иного доброе, у иного злое и прочее. Сердце – это начало и корень всех деяний наших. Ибо, что ни делаем, мысленно или делом, – сердцем делаем, или добро, или зло. Сердцем веруем или не веруем; сердцем любим или ненавидим; сердцем смиряемся или гордимся; сердцем терпим или ропщем; сердцем прощаем или злимся; сердцем примиряемся или враждуем; сердцем обращаемся к Богу или отвращаемся; сердцем приближаемся, приходим к Богу или отходим и удаляемся; сердцем благословляем или проклинаем. На сердце радость или печаль, надежда или отчаяние, покаяние или нераскаянная жизнь, страх или дерзновение. В сердце простота или лукавство. Сердце воздыхает, молится, уповает или напротив наоборот делает, и прочее. Следовательно, чего на сердце нет, того и на самом деле нет. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, когда на сердце не имеется, а есть лицемерие. Смирение не есть смирение, а притворство, если не в сердце; дружба не дружба, а хуже вражды, если внешне только проявляется, а в сердце не имеет места. Поэтому Бог требует от нас сердца нашего: Сын мой, отдай сердце твое мне. Об истинном христианстве. Свт. Феофан Затворник Сын мой! отдай сердце твое мне, говорит Господь. И отдадим его. Припомните притчу о десяти девах— Чего недоставало юродивым? Внутреннего делания. Внешне они были исправны,—девство соблюли, и постов не нарушали, и в храм Божий ходили, и прочее, уставом положенное, исполняли; а об устроении мыслей и чувств не попеклись. И было сердце их, вместо храма Богу,—дебрь, всякими дикими растениями заросшая, полная гадов и насекомых, или запустелое здание,—жилище филинов и нетопырей. Слово на освящение храма в женском Сухотинском Богородицком монастыре. Прав. Иоанн Кронштадтский Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои да наблюдают пути мои Сын мой! отдай сердце твое мне. Всего больше старайся, человек, об исправлении, о чистоте своего сердца: сердце – самое главное, душа в человеке. Блаженны чистые сердцем, говорит Спаситель, ибо они Бога узрят (Мф. 5,8), – сердцем, а не умом; приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня (Мф. 15,8); добрым и благим сердцем слышавшие, приемлют слово… вземлет диавол слово от сердец их, чтобы они не уверовали и не спаслись… (Лк. 8,12). Ибо из сердца исходят злые помыслы Ош… (Мф. 15,19). Видите ли, Спаситель указывает на сердце, как на самое главное в человеке. Святой царь и пророк Давид говорит: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50,12). Видите, душу он прямо полагает в утробе, то есть во внутренностях. Сын мой! отдай сердце твое мне, говорит Бог чрез пророка. Так говорит Священное Писание о важности сердца в человеке. Да и опыт уверяет нас, что душа наша, оживляя все тело, преимущественно живет в сердце. Приятное ли, скорбное ли что-нибудь случается с нами – сердце прежде всего чувствует радость или скорбь. Доброе ли дело делали – сердце прежде всего испытывает радость, расширяется от радости; худое ли дело сделаем – сердце прежде всего испытывает скорбь, стеснение, муку; когда сердце радуется, тогда и голова легка и светла, а когда сердце скорбит, тогда и в голове темно и тяжело. Итак, душа наша преимущественно живет в сердце нашего телесного существа, хотя оживляет своим вездеприсутствием все тело. И Господь Бог наш, будучи вездесущ, преимущественно являет Себя на небесах: небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих (Ис. 66,1). Если я сердцем не молюсь, молитва моя недействительна; если веры, соединяющей меня с Богом, не имею, я ничто; а вера – в сердце: если я не люблю, нет мне… никакой пользы(1Кор. 13,3) от всех дел по видимому добрых; а любовь живет в сердце, не в уме. Я плохой и потому подозреваю, что и другие злы до меня, недоброжелательствуют мне. Исправить свое сердце [злое на благое]. Господи! Помози мне! Дневник. Том II. 1857-1858.

Припомнилось, как, если не ошибаюсь протоиерей Сергий Правдолюбца рассказывал, что его папа родной ежедневно клал земной поклон Господу со словами: Господи, сподобился моих детей стать священниками. И все дети, даже и некоторые внуки - стали! Примерно в этом направлении может действовать? То есть настойчивая ежедневная краткая иолитовка ко Господу за духовных деток. В такой ситуации более конкретное может отец наш здесь общий ответит? ))

Христос Воскресе, дорогие! Каждый год скучается о пролетевшем Великом Посте. Но какая же разница между последними днями Поста и наступившей Светлой! Кто, как, когда убрал, спрятал тяготу последних дней?! Неведомым образом даруется отдых, умиротворение, ещё много чего, что трудно выразить словами. Тропари , посвященные Воскресению Христову, будем понемногу слушать на службах Воскресных дней. Они перекликаются с Часамии Каноном Пасхи. Уже в предстоящее воскресение, 5 мая, услышим тропарь и кондак 1 гласа: Ка́мени запеча́тану от иуде́й / и во́ином стрегу́щим Пречи́стое Те́ло Твое́, / воскре́сл еси́ тридне́вный, Спа́се, / да́руяй ми́рови жизнь. / Сего́ ра́ди Си́лы Небе́сныя вопия́ху Ти, Жизнода́вче: / сла́ва Воскресе́нию Твоему́, Христе́, / сла́ва Ца́рствию Твоему́, / сла́ва смотре́нию Твоему́, еди́не Человеколю́бче. Воскре́сл еси́ я́ко Бог из гро́ба во сла́ве, / и мир совоскреси́л еси́; / и естество́ челове́ческое я́ко Бо́га воспева́ет Тя, и смерть исчезе́; / Ада́м же лику́ет, Влады́ко; / Е́ва ны́не от уз избавля́ема ра́дуется, зову́щи: / Ты еси́, И́же всем подая́, Христе́, воскресе́ние. Затем, в следующее воскресенье тропарь и кондак 2 гласа Егда́ снизше́л еси́ к сме́рти, Животе́ Безсме́ртный, / тогда́ ад умертви́л еси́ блиста́нием Божества́; / егда́ же и уме́ршия от преиспо́дних воскреси́л еси́, / вся Си́лы Небе́сныя взыва́ху: / Жизнода́вче, Христе́ Бо́же наш, сла́ва Тебе́. Воскре́сл еси́ от гро́ба, Всеси́льне Спа́се, / и ад, ви́дев чу́до, ужасе́ся, / и ме́ртвии воста́ша; / тварь же ви́дящи сра́дуется Тебе́, / и Ада́м свесели́тся, / и мир, Спа́се мой, воспева́ет Тя при́сно. И так далее. От седмицы к седмицы Православная Церковь напоминает о Христовом Воскресении малыми воскресными Пасхами, напоминая и утешая. )) Интернет переполнен информацией разного рода. Хотела бы немного позже прочитать материалы странички в Вк Патрология ( оhttps://vk.com/patrologos) о днях Страстной Седмицы.

ЦЕРКОВНЫЕ ДИССИДЕНТЫ УСПЕШНО РЕШАЮТ ДЬЯВОЛЬСКУЮ ЗАДАЧУ Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим Источник: Деловая газета «Взгляд» Церковные диссиденты были во все времена – те, кто вечно недовольны церковными порядками, или беспорядками, осуждают за это священноначалие, критикуют священнослужителей, с презрением относятся к невежественным, грубым прихожанам, которые тоже были всегда. В первые века христианства появились целые гностические учения – так называемых кафаров, объединяющих несколько еретических течений. Кафары – от греческого прилагательного «чистый». Слово «кафары» служит, прежде всего, общим обозначением различных еретиков (гностико-манихеи, монтанисты, новациане, павликиане, богомилы, альбигойцы и др.). Они тоже считали себя лучше и чище тех, кто представлял официальную Церковь. Наибольшей популярностью учение кафаров, содержащее в себе элементы дуалистической ереси (добро и зло – два равных начала), пользовалось в периоды нравственного упадка Церкви, поэтому пик распространения различных сект «чистых», наблюдался в средневековой католической церкви по всей Западной Европе (особенно во Франции – движение альбигойцев в XII-XIII веках) и в Англии. Нынешние «кафары» отличаются от древних, во-первых, тем, что не выходят за рамки православного вероучения – никакого дуализма и прочих гностических фантазий, а, во-вторых, не очень-то они стремятся быть «чистыми». Но зато пристально следят за чистотой тех, кто, по их мнению, должен олицетворять собой Церковь Христову, являясь членами Тела Христова. Полагая разрыв между непорочной и святой Главой – Христом – и грешным и скверным телом – христианами (в русском изводе – это РПЦ), современные кафары действуют так же, как во все времена действовали еретики и раскольники – вместо того, чтобы на личном примере являть отражение Христа и таким образом свидетельствовать внешним святость и истинность христианской веры, они под разными предлогами уходят из «скверной церкви» «развращенных иерархов», «жадных попов» и «православнутых верующих». Но что самое любопытное и отличное от всего того, что было в древности – уходят они недалеко за ограду Церкви, а то и вовсе ее не покидают, и, пользуясь современными средствами коммуникации, выливают ушаты грязи на Церковь. Всю эту грязь, замешенную на нескольких правдивых фактах и клевете, светские либеральные СМИ разносят, как вентилятором, во все стороны. Возмущаясь коварной тактикой советских спецслужб, поставивших в 1970-х годах цель разрушить Церковь изнутри, нынешние диссиденты гораздо более успешно решают эту дьявольскую задачу. Средневековое церковное диссидентство, после продолжительных войн с официальным Римом, вылилось в итоге в Реформацию, разделившую Запад на католицизм и протестантство. Любопытно, что протестантизм, поначалу декларировавший строгие моральные принципы в своей доктрине, в современном мире выродился в издевательскую насмешку над первоначальным самим собой. Если бы Лютер восстал из гроба, то непременно предал бы анафеме нынешних геев-священников, лесбиянок-епископов, однополые браки и прочую либеральную мерзость, стремительно проникающую именно в протестантские деноминации. За что, собственно, так яростно в течение ста лет (считая от начала шмалькальденской войны в 1546 г. до вестфальского мира в 1648 г.) боролись «чистые» протестанты с «падшими» католиками, чтобы через 350 лет ввести доктринально в свое вероучение все те соблазны и нравственные пороки, которые католики все-таки старались совершать тайно (если не считать совсем уж одиозных личностей типа папы Александра VI Борджия)? Давно известно, что для воинствующей Церкви гораздо большим испытанием является продолжительный мир, чем времена гонений. Именно в мирное время, о котором в церквах молятся за каждым богослужением и которое милосердный Господь дарует просящим, превращает христиан в расслабленных и теплохладных. Еще древнегреческий философ Платон в своей «Республике» высказал верную мысль, ставшую афоризмом: «Сильные люди создают хорошие времена. Хорошие времена рождают слабых людей. Слабые люди создают трудные времена». Мы сейчас живем в мирное время, и только безумец может желать войны и гонений, чтобы очистить церковный организм от нравственной проказы, наиболее заразной и опасной в тепличных условиях. Если бы энергия «кафаров», и древних и современных, была бы направлена действительно на очищение и совершенствование самих себя, а не на осуждение окружающих, то не потребовалось бы Божьего вмешательства посредством социальных потрясений, природных катаклизмов и войн для исправления заблудшего человечества. Но диссиденты, несмотря на кажущуюся смелость и силу, являют собой как раз пример слабых людей, которые создают трудные времена. Мужество – победить грех в самом себе, смелость – жить среди грешников, не осуждая их, а являя пример, которому они могли бы подражать. Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим Источник: Деловая газета «Взгляд» 20 апреля 2019 г.

ЦЕРКОВНЫЕ ДИССИДЕНТЫ УСПЕШНО РЕШАЮТ ДЬЯВОЛЬСКУЮ ЗАДАЧУ Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим Источник: Деловая газета «Взгляд» Церковные диссиденты были во все времена – те, кто вечно недовольны церковными порядками, или беспорядками, осуждают за это священноначалие, критикуют священнослужителей, с презрением относятся к невежественным, грубым прихожанам, которые тоже были всегда. В первые века христианства появились целые гностические учения – так называемых кафаров, объединяющих несколько еретических течений. Кафары – от греческого прилагательного «чистый». Слово «кафары» служит, прежде всего, общим обозначением различных еретиков (гностико-манихеи, монтанисты, новациане, павликиане, богомилы, альбигойцы и др.). Они тоже считали себя лучше и чище тех, кто представлял официальную Церковь. Наибольшей популярностью учение кафаров, содержащее в себе элементы дуалистической ереси (добро и зло – два равных начала), пользовалось в периоды нравственного упадка Церкви, поэтому пик распространения различных сект «чистых», наблюдался в средневековой католической церкви по всей Западной Европе (особенно во Франции – движение альбигойцев в XII-XIII веках) и в Англии. Нынешние «кафары» отличаются от древних, во-первых, тем, что не выходят за рамки православного вероучения – никакого дуализма и прочих гностических фантазий, а, во-вторых, не очень-то они стремятся быть «чистыми». Но зато пристально следят за чистотой тех, кто, по их мнению, должен олицетворять собой Церковь Христову, являясь членами Тела Христова. Полагая разрыв между непорочной и святой Главой – Христом – и грешным и скверным телом – христианами (в русском изводе – это РПЦ), современные кафары действуют так же, как во все времена действовали еретики и раскольники – вместо того, чтобы на личном примере являть отражение Христа и таким образом свидетельствовать внешним святость и истинность христианской веры, они под разными предлогами уходят из «скверной церкви» «развращенных иерархов», «жадных попов» и «православнутых верующих». Но что самое любопытное и отличное от всего того, что было в древности – уходят они недалеко за ограду Церкви, а то и вовсе ее не покидают, и, пользуясь современными средствами коммуникации, выливают ушаты грязи на Церковь. Всю эту грязь, замешенную на нескольких правдивых фактах и клевете, светские либеральные СМИ разносят, как вентилятором, во все стороны. Возмущаясь коварной тактикой советских спецслужб, поставивших в 1970-х годах цель разрушить Церковь изнутри, нынешние диссиденты гораздо более успешно решают эту дьявольскую задачу. Средневековое церковное диссидентство, после продолжительных войн с официальным Римом, вылилось в итоге в Реформацию, разделившую Запад на католицизм и протестантство. Любопытно, что протестантизм, поначалу декларировавший строгие моральные принципы в своей доктрине, в современном мире выродился в издевательскую насмешку над первоначальным самим собой. Если бы Лютер восстал из гроба, то непременно предал бы анафеме нынешних геев-священников, лесбиянок-епископов, однополые браки и прочую либеральную мерзость, стремительно проникающую именно в протестантские деноминации. За что, собственно, так яростно в течение ста лет (считая от начала шмалькальденской войны в 1546 г. до вестфальского мира в 1648 г.) боролись «чистые» протестанты с «падшими» католиками, чтобы через 350 лет ввести доктринально в свое вероучение все те соблазны и нравственные пороки, которые католики все-таки старались совершать тайно (если не считать совсем уж одиозных личностей типа папы Александра VI Борджия)? Давно известно, что для воинствующей Церкви гораздо большим испытанием является продолжительный мир, чем времена гонений. Именно в мирное время, о котором в церквах молятся за каждым богослужением и которое милосердный Господь дарует просящим, превращает христиан в расслабленных и теплохладных. Еще древнегреческий философ Платон в своей «Республике» высказал верную мысль, ставшую афоризмом: «Сильные люди создают хорошие времена. Хорошие времена рождают слабых людей. Слабые люди создают трудные времена». Мы сейчас живем в мирное время, и только безумец может желать войны и гонений, чтобы очистить церковный организм от нравственной проказы, наиболее заразной и опасной в тепличных условиях. Если бы энергия «кафаров», и древних и современных, была бы направлена действительно на очищение и совершенствование самих себя, а не на осуждение окружающих, то не потребовалось бы Божьего вмешательства посредством социальных потрясений, природных катаклизмов и войн для исправления заблудшего человечества. Но диссиденты, несмотря на кажущуюся смелость и силу, являют собой как раз пример слабых людей, которые создают трудные времена. Мужество – победить грех в самом себе, смелость – жить среди грешников, не осуждая их, а являя пример, которому они могли бы подражать. Епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим Источник: Деловая газета «Взгляд» 20 апреля 2019 г. Материал сайта Православие.ру

Что делать с освященной вербой / зеленью на Троицу / — Вот, собственно, и все вопросы, которые у нас в этой связи возникают. Наши современники — богословы из общества имени Скабаллановича — в своём миссионерском издании обращают внимание на то, когда и зачем освящается верба за богослужением в день праздника. Знаете ли вы, что… Факт №1 Освящение веточек вербы происходит на вечернем богослужении в субботу Во время полиелея — самой торжественной части праздничного вечернего богослужения, после Евангелия, во время чтения покаянного 50-го псалма священник кадит народ, стоящий с ветками деревьев и зеленью. После чего читается молитва: Господи Боже наш, седяй на херувимех, возставивый силу Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, да спасет мир Крестом, и погребением, и воскресением Своим. Егоже и ныне пришедша во Иерусалим на вольную страсть, людие седящии во тьме, и сени смертней, приемше воскресения знамения, ветви древес, и ваиа финик, воскресение знаменующе сретоша. Сам Владыко и нас по подражанию онех, в предпразднственный сей день, ваиа и ветви древес в руках носящих соблюди и сохрани. Да якоже онии народи и дети осанна Тебе приношаху, и мы такожде в песнех и пениих духовных, животворящаго и тридневнаго Воскресения достигнем, в томже Христе Иисусе Господе нашем: с Нимже благословен еси, с Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков, аминь. ******* Господи Боже наш, восседающий на Херувимах, воздвигший силу Твою и пославший единородного Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, да спасёт Он мір Крестом, погребением и Воскресением Своим. Его, пришедшего в Иерусалим на добровольное страдание, люди, пребывавшие во тьме и тени смертной, встретили, взяв символы победы – ветви деревьев и побеги пальм — и воскресение тем предсказали. Сам, Владыка, и нас, в этот предпраздничный день пальмовые и древесные ветви в подражание им в руках держащих и, как те толпы и дети, возгласы «Осанна» Тебе приносящих, соблюди и сохрани. Чтобы нам с гимнами и песнями духовными удостоиться достигнуть животворящего и тридневного Воскресения во Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым благословен Ты, со Всесвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь. После этой молитвы стоящих в храме людей с веточками вербы в руках окропляют святой водой. Факт №2 Освящается не верба, а люди, стоящие в храме. Хотя и считается, что освящаются ветки деревьев (чаще всего вербы), однако в молитве речь идёт о совершенно другом, а именно: мы просим Господа освятить нас, дать нам Свою Спасительную благодать, чтобы мы, держащие ветки, как незлобивые дети при встрече Господа в Иерусалиме, таковыми и остались, чтобы не стали такими, как те, что сначала кричали «Осанна!», а затем стали кричать «Распни Его!» Даже если мы и не говорим таких слов, то всё равно своими грехами, своим безчувствием и ленью мы ещё и ещё раз распинаем Христа и делаем Его Жертву для нас напрасной. Факт №3 Важно не унести из храма освященную вербу, а прийти с ней в храм. Веточка в руках — знак того, что Вход Господень в Иерусалим на вольные страдания для нас так же важен и трогателен, как и для тех, кто две тысячи лет назад приветствовал его пальмовыми ветвями и кричал «Осанна!». Вот как об этом поётся в тропаре празднику: Общее воскресение прежде Твоея Страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже. Темже и мы, яко отроцы победы знамения носяще, Тебе победителю смерти вопием: осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне. В общем воскресени прежде Твоего страдания удостоверяя, из мертвых воздвиг Ты Лазаря, Христе Боже. Потому и мы, как дети, держа символы победы, Тебе – Победителю смерти воззовем: «Осанна в вышних, благословен Грядущий во имя Господне!» Церковь вообще вневременна. На богослужениях практически невозможно услышать что-либо о священных событиях в прошедшем времени, к примеру, что Господь входил в Иерусалим. Реже можно услышать, что Он «восшел в Иерусалим», но чаще всего — «входит», и причем «днесь», сейчас. В душах людей евангельские события переживаются каждый раз по-новому. Поэтому и приносят вербы в храм, стоят с ними во время богослужения, чтобы показать, что и мы приветствуем Господа как своего Царя и Мессию. К сожалению, эта прекрасная традиция со временем была переосмыслена в категориях внешней обрядности. Если богослужебные тексты весь акцент делали на «Грядущем во имя Господне» — Христе и людях, Его встречавших, то народная традиция весь смысл праздника свела к освящению вербы. Приносить в храм вербу (а, вернее, уносить из храма), получается, уже нужно не для того, чтобы засвидетельствовать перед Господом свою любовь, а для того, чтобы запастись хорошим оберегом. Факт №4 Если вы не стояли с вербой на службе, прославляя Господа, «грядущего на вольную страсть», то идти с ней в храм просто так, чтоб освятить, не нужно. Из года в год повторяется одна и та же история: на протяжении дня, когда праздничная Литургия уже давно закончилась, в храм заходит множество людей с вопросом: «А где здесь раздают вербу?» Вербы не жалко, но почему-то всегда от этого становится грустно. В книжечках и устных беседах можно встретить множество советов, что делать с вербой, куда её ставить, сколько лет хранить, даже в каких случаях желательно съесть вербную почку. Люди надеются получить от вербы помощь, ведь верба освящённая. Но если разобрать текст молитвы, то окажется, что в ней нет ни одного слова о том, что освящается верба, её смысл сводится к фразе: «... и нас, по подражанию онех (т.е. нас, в подражание людей, встречавших Господа ветками), в предпразднственный сей день, ваия и ветви древес в руках носящих, соблюди и сохрани». Объектом освящения Церковь видела не вербу, а самого человека. В Требнике — сборнике священнических молитв, содержащем последования Таинств и обрядов — даже нет указания окроплять вербу святой водой. Это указание есть в Служебнике — книге, содержащей последования Литургии, вечерни, утрени, но там оно появилось уже позже, как отображение установившейся практики. Факт №5 Утром в день праздника вербу окропят святой водой, но молитва на освящение уже не читается. Обычно окропление повторяется в сам день праздника, после Литургии. При освящении верб читается молитва: «Освящаются вербы сии, Благодатию Всесвятаго Духа и окроплением воды сия священныя, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь!» Но при совершении этого обряда нельзя забывать внутренний его смысл. Главное — это куда идет Господь и ради чего. Праздником Вербного воскресенья начинается для нас Страстная седмица. В течение этих нескольких дней Господь завершит Свою земную жизнь. В этом завершении будет совершение всего. Как Он Сам скажет в Своих последних словах на Кресте: «Совершилось!»